Олег Рой - Три цвета любви

И — растворяются в белом от жара небе. Нет никакого оазиса. Мираж.

И Леньки нет. Выдумала сказку. А реальность — вот она. Ослепительно высохшая. Обжигающе ледяная.

И некому жаловаться.

Да что же это такое! Неужели она сама по себе ничего не может?!! Неужели она, Леля, — действительно грудной ребенок, с которым надо нянчиться, иначе он умрет от голода и холода?

Наверное, они все так о ней и думают: бедная, слабенькая, беспомощная. Леле вдруг стало обидно. Это же неправда! Это не может быть правдой!

Неужели она не в состоянии сделать себе бутерброд?!

Бутерброд? Организм прав, выпивка — плохая идея. А вот поесть, наверное, стоило бы. Потом постараться поспать. Если заснуть не удастся, можно снотворное выпить — у Леньки в кабинете, в сейфе, лежали какие-то таблетки. Но сперва — поесть. Не бутерброд, а яичницу, например. Самую элементарную, без изысков. Без ветчины, помидоров, сыра. Если, конечно, яйца в холодильнике найдутся.

Яйца нашлись. Первое выскользнуло из пальцев и шлепнулось на пол. Крутанув висевший над столом рулон бумажных полотенец, она бросила в яичную лужу сколько оторвалось — довольно много — и упрямо потянулась за следующим яйцом. Давай внимательно, это очень просто! Получилось. В смысле, яйцо разбилось над сковородкой, а не на полу. Несколько скорлупных крошек попало в желток, но это пустяки. Вилкой выловить крошки не удалось, пришлось лезть в будущую яичницу пальцами. Ну и ладно, все равно никто не видит. Подумав, Леля добавила к первому яйцу еще одно. С ним удалось справиться гораздо успешнее: вся скорлупа благополучно отправилась в мусорный пакет.

Ну вот! Вовсе она не беспомощная! Сейчас сил мало, но они появятся!

Леля отвернулась, чтобы не «смущать» яичницу. Оглянувшись через несколько минут, обнаружила, что желтки и не думали светлеть, а белки оставались девственно прозрачны. Вот балда, усмехнулась она, надо же еще масло! Масленка нашлась почему-то в морозилке. Отковыряв кусочек, Леля бросила его на сковородку и опять отвернулась. Она не будет смотреть! Вот когда яичница «подаст голос», тогда можно взглянуть…

Но та упрямо «молчала»: ни масло, ни яйца даже и не думали шкворчать, шипеть и плеваться.

Что же это такое?! Неужели еще и плита сломалась?! Именно сейчас?!

Леля посмотрела на нее почти с отчаянием: ну что же ты так меня подвела? Такая красавица, умница, с выстроившимися, как на параде, ручками и кнопочками…

Как на параде?

Ну… да.

Вспомнилась шуточка инструктора, много-много лет назад обучавшего Лелю автовождению: машина поедет лучше, если повернуть ключ зажигания.

Она забыла включить плиту!

Да, можно сделать это прямо сейчас и все-таки зажарить злосчастную яичницу. Но что, если выключить ее она точно так же забудет? Содержимое сковородки превратится в спекшуюся черную массу, задымится, язычки пламени начнут лизать все, до чего дотянутся, удушливый сизый дым раскинет толстые щупальца, расползаясь по квартире… Ах да, сработает пожарная сигнализация! Приедут бравые ребята в «космических» костюмах, все потушат, спасут Лелю…

И все увидят, что она и в самом деле — абсолютно никчемное создание. Которое, как малолетнего ребенка, нельзя оставлять без присмотра.

Ладно, яичницу можно съесть и утром. Сейчас надо поспать. Может, Ленька приснится…

Сковородка укоризненно глядела на нее двумя яркими желточными глазами…

Выбрасывать еду Леля никогда не умела. Словно у нее была бабушка-блокадница, строго-настрого приучившая к тому, что это — самый страшный грех. Бабушки-блокадницы у Лели не было. А та, что была, жила в Атяшеве, только Леля никогда ее не видела. На море мама дочку возила, а к бабушке — никогда. Может, потому что Леля была еще маленькая? А после бабушка умерла, и они поехали на похороны. Поездка, длинная и утомительная, показалась Леле чудесным приключением. Особенно когда после поезда пересели в автобус. Мама задремала, а Леля не отрывалась от окна, за которым то махали ветками деревья, то тянулись плоские пестрые поля и луга: желтые, зеленые, коричневые. Как великанская раскраска. Вот бы сверху посмотреть!

В длинном ящике, с краев которого свисали белые полотенца, кто-то лежал. Как будто кукла с синеватым лицом. Леле велели ее поцеловать. Толпившиеся в домике тетки шептали: «Не бойся», хотя Леля и не думала бояться! За окном комнаты с ящиком росло дерево, а на нем висели яблоки! И ей, видевшей такое только в книжках, очень хотелось узнать, настоящие ли они. А еще — перелезть через забор, где бегали белые, тоже как на картинке, куры. Там даже индюк был! Здоровенный, толстый и страшный. Но даже страшный индюк — это было весело. Как в волшебной стране, где все не так, как наяву!