Рене Энн Миллер - Никогда не целуй маркиза [litres]

Кэролайн вспыхнула. Но она тут же поняла, какое преимущество давало ей присутствие старухи. Ведь под ее пристальным взглядом Джеймс не сможет игнорировать свою супругу. Радостно улыбнувшись, Кэролайн поцеловала мужа в щеку и сказала:

– Не правда ли, чудесно, дорогой, что бабушка остается с нами?

Джеймс улыбнулся в ответ, но глаза его не улыбались.

– Да, любимая, это чудесно.

Вдовствующая маркиза кивнула и направилась к выходу. Вскоре дверь за ней закрылась.

И в тот же миг маркиз отстранился от супруги. Казалось, он собирался что-то сказать, но жена его опередила:

– Значит, ты не сказал ей, что я – С. М. Смит? – спросила она.

Джеймс тяжело вздохнул.

– Нет, не сказал.

Кэролайн улыбнулась, и ее рука как бы сама собой потянулась к лицу мужа. Откинув с его лба непокорную прядь волос, она снова улыбнулась. А Джеймс замер в растерянности, что было на него не похоже.

«Сейчас или никогда», – сказала себе Кэролайн. Обняв мужа, она прижалась к нему всем телом и прошептала:

– Джеймс, я…

– Перестань, Кэролайн. – Он нахмурился и схватил ее за руку.

Но она, по-прежнему прижимаясь к нему, прекрасно чувствовала, что он предельно возбужден. Мысленно улыбнувшись, Кэролайн привстала на цыпочки, принялась целовать мужа в шею, затем добралась до подбородка. А Джеймс словно превратился в мраморную статую – стоял так, как будто и впрямь окаменел.

– Я все время думаю о том, как ты любил меня, – шептала Кэролайн между поцелуями. – Думаю о том, как ты меня ласкал… Скажи, а ты вспоминал об этом, а, Джеймс? Неужели так всегда происходит, когда двое любят друг друга?

Он пробормотал что-то невнятное – и впился поцелуем в ее губы. Затем чуть отстранился, что свидетельствовало о нерешительности. Но уже в следующее мгновение их губы снова слились в страстном поцелуе – страстном и в то же время необычайно нежном.

А потом он подтолкнул жену к стене и вновь принялся ее целовать, одновременно задирая ее юбку. Минуту спустя, когда Джеймс стащил с жены панталоны, он, наконец, прервал поцелуй и, отступив на шаг, стал лихорадочно стаскивать брюки; одна пуговица при этом отскочила и упала в камин. Когда же он спустил и брюки, и кальсоны, его возбужденная плоть вырвалась на свободу, и Джеймс, шагнув к жене, крепко сжал ладонями ее бедра, затем, прижав к стене и приподняв, стремительно вошел в нее.

– О да, Джеймс, да… – простонала Кэролайн. Поза была не очень удобная, и она испытывала одновременно и боль, и удовольствие.

Почти сразу почувствовав это, Джеймс приподнял ее повыше – теперь Кэролайн уже стала двигать бедрами – и, задыхаясь, прохрипел:

– Так лучше?

Но Кэролайн не могла ответить – не способна была ни думать, ни говорить. Тихо застонав, она коснулась губами его плеча, затем легонько его прикусила. Тоже застонав, Джеймс начала двигаться – все быстрее и быстрее.

Внезапно снова раздался стон его жены, и она прошептала:

– Я почти готова…

Тут ее ноги, обхватившие бедра мужа, задрожали, а затем и по всему телу прокатилась дрожь. И в тот же миг Джеймс резким движением вошел в нее последний раз и, запрокинув голову, протяжно застонал. В следующее мгновение его горячее семя излилось в пульсирующее лоно жены. А она положила голову на плечо мужа и мечтательно улыбнулась. Тяжело дыша, оба замерли в изнеможении.

Внезапно раздался стук в дверь, и Кэролайн, вздрогнув, подняла голову. Она вдруг вспомнила, что приказала Лэнгли принести легкую закуску и чай.

Дверная ручка медленно повернулась, и дверь начала открываться. Кэролайн снова вздрогнула, и сердце ее замерло.

– Проклятье… – пробормотал Джеймс, когда дверь отворилась. Он отпустил жену, одернул на ней юбку и, подтянув кальсоны, стал застегивать брюки.

А в дверь, спиной вперед, начал входить Лэнгли, державший в руках большой серебряный поднос. Джеймс оперся рукой о стену и, наклонив голову к Кэролайн, сделал вид, будто они заняты каким-то интимным разговором.

– Гляди на меня, – прошептал он, и Кэролайн утвердительно кивнула.

Тут дворецкий повернулся и увидел, что кресла и козетка пусты. На его лице отразилось недоумение. Потом он повернулся к супругам – и покраснел.

– Милорд, я не знал, что вы здесь…

– Спасибо, Лэнгли. Можете оставить поднос, леди Хантингтон сама разольет чай.

Дворецкий кивнул и, не оборачиваясь, быстро вышел из комнаты и плотно закрыл за собой дверь.

У Кэролайн вырвался вздох облегчения.