Рене Энн Миллер - Никогда не целуй маркиза [litres]

Приятное тепло, которое окружало Кэролайн после ночи любви, куда-то пропало. Она протянула руку, надеясь обнаружить рядом мускулистое тело мужа, но пальцы ее скользнули по холодной простыне.

Она открыла глаза и заморгала, пытаясь разглядеть мужа в полутемной комнате. Внезапно ее внимание привлекло какое-то движение около камина. Там, спиной к ней, стоял Джеймс, и на нем были только брюки. Он опирался одной рукой о каминную полку, а другой перемешивал кочергой тлеющие угли, и вокруг него плясали искорки. Огонь же, пылавший в камине, подчеркивал его красоту, освещая скульптурные очертания мускулов.

А Джеймс тем временем положил на место кочергу, подошел к окну и отодвинул бархатные гардины. Свет раннего утра ворвался в окно и осветил его печальное лицо. И она понимала причину этой печали. Причина – конечно же, женитьба. Да, он желал ее физически, и все его действия минувшей ночью подтверждали это. Но жениться на ней он не хотел. При этой мысли Кэролайн заморгала, стараясь сдержать слезы.

Будто почувствовав ее взгляд, он повернулся к ней и несколько секунд молча глядел на нее. Потом снова повернулся к окну, отпустил гардину и прислонился плечом к стене.

Верхняя пуговица его брюк была расстегнута, и они низко сидели на узких бедрах. На нее тут же нахлынули воспоминания о прошедшей ночи – воспоминания, заставившие ее покраснеть.

Грусть на лице Джеймса сменилась выражением более суровым, и сейчас он очень напоминал того джентльмена, который молча сидел с ней рядом во время бесконечной поездки из Лондона. Причем одна его рука то сжималась в кулак, то разжималась.

– Я всегда ненавидел обманщиков, – проговорил он отчетливо.

По спине Кэролайн пробежали мурашки, и она, судорожно сглотнув, пробормотала:

– Я не уверена, что понимаю, о чем ты… – Но стоило ей произнести эти слова, как она в ужасе поняла, о чем он говорил.

Джеймс рассмеялся, но в его смехе не было веселья. Он подошел к кровати и, наклонившись к ней, проговорил:

– Прошедшей ночью, когда я пробовал твою нежную кожу на вкус, я не мог не думать о том, что тот самый С. М. Смит может оказаться таким сладким.

Кэролайн замерла. Только сердце стучало в ускоренном ритме. Муж знал, знал! Этим и объяснялись его странные взгляды в церкви и все последующее поведение. Он знал, но тем не менее женился на ней, чтобы спасти от брака c Хамби.

– Кэролайн, так ты не отрицаешь? Не притворяешься оскорбленной? Не просишь о прощении, моя дорогая?

Горький упрек, прозвучавший в его ласковых словах, поразил ее в самое сердце.

– Да, признаюсь, это я – С. М. Смит, – пробормотала она со вздохом. – Я хотела сообщить тебе об этом еще до свадьбы и даже отправила письмо, но лакей не доставил его тебе.

– Правда? Как удачно получилось! – В его голосе звучало недоверие.

Взяв рубашку со стула, Джеймс надел ее через голову и заправил в брюки. Потом подошел к шкафу и достал носки.

Кэролайн осмотрелась. Куда же подевалась ее ночная рубашка? Увидев ее на покрывале, она встала и надела рубашку.

– Джеймс, позволь мне объясниться. Когда мы увидели тебя в театре, Анна рассказала мне о Генриетте и о том, что говорили люди о ее смерти. Конечно, мне не следовало слушать кузину. Но поверь, я написала эту статью до того, как попала на бал у леди Рэндалл. Потом, поговорив с тобой, я поняла, что поступила неправильно. И я постаралась сделать так, чтобы статья не попала в газету. На следующий день после бала я послала к Хинкльсмиту человека с письмом, в котором требовала не публиковать статью.

– Я видел все твои письма, но среди них не было послания, о котором ты говоришь.

– Ты видел их все? – По спине Кэролайн опять побежали мурашки.

– Да, все. Сейчас ты видишь перед собой нового владельца газеты «Лондон Реформер».

– Ты ее купил?

– Да, купил. И редактор отдал мне все твои статьи и письма, но среди них не было того самого письма.

– Значит, он его уничтожил. Джеймс, я говорю правду! И теперь я не верю в то, что тогда написала.

– Как это благоразумно с твоей стороны. Хотя теперь я все понимаю, моя дорогая.

Кэролайн с облегчением вздохнула, а ее муж продолжал:

– Когда тебе пришлось выбирать между лордом Хамби и мной – между старым развратником и предполагаемым убийцей, – ты выбрала меня. Только дурочка могла выйти замуж за убийцу жены, а ты, моя дорогая супруга, совсем не дурочка. Кажется, дураком оказался я.

С этими словами Джеймс рывком распахнул дверь и вышел из комнаты. Стена, казалось, содрогнулась, после того как дверь за ним захлопнулась.