– Тут, я гляжу, и за неделю не управиться, – сказал хозяйственный Михельсон. В руках он держал кусок подкопченного сала, но не решался попробовать. А когда все-таки решился, брезливо сморщился и отбросил в сторону.
– Да, это вам не полтавская свининка, Семен Фридрихович.
Множество собак обрывали у кита кожу с боков и убегали с добычей в прилесок.
– Вот примерно таким образом и закончила свой исторический путь знаменитейшая корова Стеллера, – обмолвился начальник почты Королевич, когда уже все чиновники во главе с губернатором зашли на губернаторский катер. Женщины ушли в нижнее помещение. Мужчины остались наверху покурить.
– Это как? – заинтересовался Клочков.
– Растерзали, – отрезал Королевич, раскуривая трубку.
– А что за корова?
– С рогами, что ли?
– Она в море плавала или по суше ходила? – посыпались вопросы.
Королевич охотно пояснил. В своё время он по просьбе Софьи Михайловны делал в театре доклад на эту тему. Никто на лекцию не явился, тогда Королевич рассказал всё одной Софье Михайловне. И сейчас наступил- таки его звездный час.
– Коровой её назвали потому, что она была большая. До десяти метров экземпляры доходили-с, – начальник почты для убедительности рассказа раскинул руки, как рыбак, хвастающийся уловом. – Из отряда сирен. Без зубов. Пищу перетирала двумя белыми пластинами. Питалась в основном морской капустой. Поэтому её еще называли капустницей. Безобиднейшее существо, господа. Практически не встречающейся в природе доброты-с.
– А как она выглядела? Как морской лев?
– Голова как у большой собаки, большое круглое и толстое тело без лап, и хвост с раздвоенным плавником. Плавала по поверхности. Совершенно беззлобна и ласкова, как дитя. Жили коровы стадами у берегов Командорских островов.
– Не жили, а паслись, – поправил начальника почты Багиров. Королевич кивнул головой в знак согласия и продолжил:
– Больше нигде. Обнаружили их в 1741 году, а зверски убили последнюю в 1768-ом.
– Вы так рассказываете, Андрей Николаевич, будто сами всё это видели и пережили, – вставила замечание в разговор Ляля Петровна, вышедшая на палубу из-за духоты внизу.
– Совершенно верно, уважаемая Ляля Петровна. Сердцем пережил-с. До сердечной боли-с. Вы представьте себе, с открытия вида до её полного истребления прошло каких-нибудь двадцать семь лет! В действительности, это всемирная катастрофа, ужасное биологическое убийство, которое показало миру лицо человека, насколько он опасен, жесток и недальновиден. Убивали из-за еды, конечно. К ней можно было просто подойти на лодке, отрезать кусок мяса и спокойно отплыть, оставив истекающее животное умирать. Так иногда и делали. Из-за больших размеров своих страдала.
На катере воцарилось глубокое молчание, прерванное губернатором.
– Вот очередной пример нашего безрассудного и расточительного к природе отношения. Так же и Камчатку жестокосердно рвут.
– Кто рвёт? Почему рвет? – озадаченно спросил Родунген, протирая пенсне.
– Кто, кто… Да кто ни попадя!.. А то вы не знаете, Василий Осипович? – с досадой проговорил Николай Владимирович и пошел в нижнее помещение. Остановился на нижней ступеньке, поднял лицо и все-таки сказал, хлестнув перчаткой по поручню. – Враги отечества рвут!
На палубе воцарилась тишина. Все поняли, кого имел в виду губернатор, но промолчали. Мотор негромко фыркал где-то внизу под кормой. Уже приближалась городская пристань на сваях, все пассажиры сосредоточились на правом борту для высадки, когда Королевич вдруг сказал:
– Между прочим, во Владивосток через две недели приезжает известная французская певичка Рашель…Рашель…как её?
– Бутон?! – изменилась в лице Софья Михайловна. – Сама Бутон?
– Собственной персоной. Гастролировала в Харбине, милостивые государи, в Хабаровске, нынче во Владивостоке и обратно ай-люлю! – в Америку, а оттель в Парижик!
– Как в Америку? – растерянно сказала губернаторша. – А к нам?
– Рылом не вышли, да-с, – брякнул Королевич, сразу спохватился и поправился. – То есть, я не про вас, Софья Михайловна.
Извинение вышло еще хуже. Багиров рядом радостно осклабился.
– Я в том смысле, что гонорар больно высок. Парижская штучка!
Шумилин первый ступил на трап, подал Софье Михайловне руку и весело сказал:
– Зато у них, лягушатников, киты на берег не выбрасываются – в Париже!
– Очень остроумно и гумно, – опять процедил бывший инженер.
Кто-то прыснул от смеха, громче всех вдогонку Елена Петровна.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу