Александр Рогинский - Лаура

Кого она имела в виду, Касьян так и не понял. Наверное, продолжала диалог с кем-нибудь из своих сослуживцев на собрании.

К ним подошел мужчина во всем белом с кругленьким животиком, который, казалось, вот-вот выкатится и убежит колобком по древним камням вечного города.

– Что тут случилось, Марья Тимофеевна? – спросил мужчина строго.

– Та вот съемщики полезли в подземелье и сидят там уже с час, Анатолий Петрович. А я тут на посту вот вместе с ихним начальником.

– Кто дал разрешение? – еще более строго спросил Анатолий Петрович.

– Как кто? – дрогнувшим голосом спросила Марья Тимофеевна. – Вы, Анатолий Петрович, и дали. Я лично на подпись носила ихнее письмо.

И Марья Тимофеевна ткнула в Касьяна пальцем.

– Это истинно так, – глухим голосом подтвердил Касьян.

Он тоже стал смотреть в дверь, скрывшую за собой его съемочную группу.

– Так, понятно. Помню это письмо. Тогда ничего страшного. Еще с полчаса подождем и вызываем спасателей. Не впервой.

С этими словами Анатолий Петрович засеменил в направлении ворот.

Марья Тимофеевна изменила ракурс наблюдения, провожала глазами своего начальника, пока он не сел в старую ржавую «Волгу».

У Марьи Тимофеевны был такой вид, будто ее одну выбросили из корабля в штормовое море.

– Не хочет быть ответственным, все на меня свалил, – горестно констатировала.

– Наверное, не в первый раз, – повторил фразу начальника, но с нажимом на сочувствие Касьян.

– Не в первый. Главное скинуть на другого – милое дело.

– И к культуре не имеет никакого отношения, – подольстил Касьян.

– Ничего общего, – быстро согласилась Марья Тимофеевна.

Она посмотрела на маленькие часики, свободно болтающиеся на запястье.

– Паниковать еще рано, но я уже в недоумении.

– А когда начнем паниковать? – с веселым интересом спросил Касьян, желая хоть как-то разрядить сгущающуюся атмосферу.

– Паниковать начнем через сорок минут, – серьезно сказала Марья Тимофеевна. – Паника у нас дорого стоит. Это «эмчээсовцев» вызывать. Правда, платить будете вы, как заказчик. И письмо есть.

Касьян постоял еще немного, осознавая грядущую неизбежность и боясь спросить точную цифру, а потом зашагал по гулким от сухого зноя камням. Он пошел к Черной башне, помня, что там должен быть 36-метровый колодец, но наткнулся на закрытые двери и повернул к башне Рожанка. Там он стал у узкого оконца и смотрел на зеленые валы холмистых подзамчевых земель.

На вершине одного из холмов под самым солнечным пеклом паслись козы. Огромный козел с черно-седой бородой зорко оглядывал окрестности.

Сколько около этих башен крови было пролито.

Так и представил Касьян, как в солнечном мареве перебирают удилами лошади и звенят оружием воины. Более 60 раз хотели взять эту крепость татары, многажды стояли у крепости турки, казаки.

Даже Богдан Хмельницкий с 40-тысячным войском стоял здесь. А сколько известных людей сидело в этих башнях, ведь почти весь 19 век здесь была тюрьма. Да и раньше в эту гостеприимную гостиницу приглашали провинившихся. Польский король Станислав Август сидел здесь, как заговорщик, а потом сидели заговорщики, желавшие свергнуть самого Августа…

Тут служил поэт Батюшков и генерал Раевский…А взрыв по приказу коменданта Володыевского подземных пороховых погребов, в результате которого погибло 800 человек?!

Богатый материал для фильма.

А сколько Марья Титмофеевна еще может любопытного рассказать? Если, конечно, Касьян оплатит услуги «эмчээсовцев». При воспоминании об этом факте у Касьяна резко испортилось настроение.

Он смотрел на зеленые дали, на пасущихся коз с бдительным козлом, и сердце снова начало наполняться покоем.

Как хорошо все-таки, когда в голове нет отрицательных мыслей. Почему так зловредно устроен мозг?

Он переходил из башни в башню. Под сводами этих монументальных сооружений было прохладно, из окон-бойниц задувал привольный ветерок. Так не хотелось вступать на солнечную часть, так хотелось забыться в пространстве, окруженном вечностью и покоем.

Долгое невозвращение группы становилось критическим.

Марья Тимофеевна сидела в тени навеса, упорно глядя на вход в подземелье.

– Теперь можно вызывать спасателей, – сказала она. – Мне это очень не нравится.

– Как их вызвать? – спросил Касьян.

– Письмо надо писать. Я вам продиктую, а вы подпишите.

– А вы?

– А я не подпишу. Подпись денег стоит, вы потом меня по судам затаскаете. Даю слово: больше ни одна живая душа туда не пролезет, тем более киношники. Я правильно сказала?