Галина Романова: Пленная птица счастья

Она поклонилась. Прислушалась к себе — вроде уже не так тошнит. Это из-за того, что рассказала правду? Наверное. Но раскаяния как не было, так и нет. Она по-прежнему ни о чем не жалеет.

— Дрянь, — прошептал Антон и плюнул в ее сторону.

— Как-то так. — Она криво усмехнулась. — Только папаша твоей Алиночки сядет. И мамаша тоже. Хороша семейка, да?

— А вот здесь, барышня, позволю себе с вами не согласиться, — встрял в разговор тот самый мент, с которым она бы запросто замутила. Хоть он и мент, но симпатичный, сволочь. — Вина Ростислава Яковлева под сомнением. Вскрылись некоторые факты, н-да.

— Какие факты? — неожиданно выступил из своего угла Симаков.

— Первое, гражданин Симаков, — это показания свидетельницы, которая утверждает, что у вас в планах было избавиться от заказчика, чтобы он не нашел другого исполнителя, когда обнаружит объект живым.

— Первое, гражданин начальник, — не было никакого заказчика, — передразнил его Симаков. — Я сам…

— Хватит, Симаков! — прикрикнул Суворкин. — Ваше знакомство с Голубевым не подлежит сомнению. Говорите, Глеб Анатольевич.

— Я же вспомнил Владимира Голубева. Вспомнил по фотографии, — продолжал тот, кого он назвал Глебом Анатольевичем. — В деле с заказным убийством семилетней давности его имя не фигурировало. Но я лично делал поквартирный обход в те дни и сам с ним разговаривал. А вы, — Глеб кивнул Голубеву-старшему, — помогли освежить воспоминания, когда назвали адрес, где ваш сын снимал квартиру. Квартира, между прочим, на одной лестничной площадке с той дамой, что подтвердила тогда алиби Симакова. Что-то такое Владимир Голубев видел в день убийства, хотя сотрудничать со следствием не стал. Твои хождения, подозреваю, видел — из квартиры на чердак и обратно. Так, Симаков?

Тот промолчал.

— А потом неожиданно встретил тебя здесь и узнал. И стал приставать с этим заказом. Зачем он тебе был нужен, Симаков? Ты же семь лет прожил спокойно. Снова потянуло на старое? Запаха крови не хватало?

— Я никого не убил, если что, — ухмыльнулся Симаков и повертел шеей. Сидеть со сцепленными назад руками было неудобно. — А заказ принял. Деньги были нужны.

— А поскольку заказ не выполнил, ты решил избавиться от заказчика, так? И девчонку снова поставил под удар. И сам оказался в опасности. Он же узнал тебя. Плюс знал о тебе кое-что. И тогда ты избавился от него.

— Сладко поешь, гражданин начальник. Ты докажи попробуй.

— Уже доказал, Сергей. — Глеб подхватил со стола две фотографии и двинулся в угол, где ежился Симаков под надзором конвоира. — Смотри внимательно. Что видишь?

— Ничего, — огрызнулся тот и опустил голову. Добавил сдавленным голосом: — Отвали, устал. В камеру хочу.

— Минутку потерпи. — Глеб повернулся с фотографиями ко всем присутствующим. — Взгляните. На этой фотографии орудие убийства — нож, которым убили вашего сына, господин Голубев. Странный нож, экземпляр, думаю, единственный. Характерная насечка и буквы вот здесь, на рукоятке: СС. Симаков Сергей, так я думаю.

— А может, Саша Степанов! — заорал из угла Симаков. — Или Сима Суворов. Или Степа…

— Может быть. — Глеб кивнул и вытянул на передний план вторую фотографию. — Может быть, я бы так и подумал, если бы не видел этот нож раньше. В твоей сумке, Сергей. Помнишь? Помнишь, что ты сказал, когда я спросил тебя об этом ноже? Что колбасу им нарезаешь и он дорог тебе как подарок армейского друга. Памятный подарок, с инициалами. Забыл уже, что тогда, семь лет назад, все из твоей сумки было сфотографировано и приобщено к делу. И фотографии вашего якобы пиршества, и пустые бутылки из-под шампанского, и ваши смятые простыни — все в деле есть.

— А дело повисло! — фыркнул Симаков.

— То дело — да. Это — нет. Теперь ты от ответственности не уйдешь, Симаков. Это ты убил Владимира Голубева, и я это докажу. И посажу тебя, так и знай. — Он довольно хмыкнул. — Что ж ты так подставился, Сережа? Разжирел на вольных хлебах? Профессионализм растерял?

Ох как сразу сделалось шумно в кабинете! Симаков орал, осыпая всех проклятиями.

— Это все он, он, пацан желторотый! Ни за что бы меня не взяли, если бы не он! Он догадался. За хлебом я ездил, тест ей покупал. Умный, сученыш! У, суки!..

Голубев тоже орал и все пытался добраться до Симакова, еле его удержали. Инна сидела как мертвая, прижимала ладонь к щеке, к которой успел приложиться ее отец. Антон смотрел на тетю Галю и без конца повторял:

— Господи, какое счастье, тетя Галя! Он не виноват! Дядя Ростислав не виноват! Его теперь отпустят. Алинка будет счастлива. Господи, как же хорошо!