Натали Якобсон - Королева-вампир

В глубине подземной залы царил мрак. Неожиданная вспышка молнии озарила ярким светом все вокруг, выхватив молодую красавицу в алом платье со светлыми волосами, рассыпавшимися по плечам. Над ней склонилось страшное чудовище. По снежно-белой шее девушки стекала горячая струйка крови.

Девушка стремительно поднялась и вырвалась из объятий чудовища, желая скорее убежать из этого проклятого места, где тьма царствует над светом, и темные демоны ада бродят в обличии тварей, людей и кровожадных вампиров. Здесь правил демон тьмы, повелитель ада, ужасный даже в своей минутной красоте. Девушка то любила его, то ненавидела всей глубиной своей души. Теперь светловолосая красавица хотела лишь одного – поскорее убежать и скрыться от своего проклятия, но чудовище, поймав ее руку обросшей косматой шерстью, костистой лапой, посмотрело ей прямо в лицо своими огненными глазами.

– Теперь ты одна из нас, – прошептало чудовище, проведя окровавленными когтями по ее прекрасному лицу. – Помни это, Серена.

Серена снова вырвалась из страшных лап и быстро побежала прочь. Сверкнула молния и исчезла, погрузив залу в глубокий мрак.

Вампиры стали проклятием всей земли, кровавым клеймом, оставленным адом, чтобы напомнить о себе и своей силе. Любой, кто бы ни заключил договор с дьяволом, будь то могущественный король или простой смертный, обрекал себя на вечное бессмертие и муки в жгучем огне преисподней. На этой земле не находилось сил, способных сокрушить непостижимую мощь всепоглощающего ада. Все больше и больше невинных душ попадало в расставленные адом сети, и уже никто не мог вырвать их оттуда.

Кругом царила тишина и мрак. Ничто не нарушало зловещей тишины. Ничто не могло рассеять таинственный мрак, даже пламя огня, едва освещавшего мрачные лица ангелов и простых смертных, на воле таких разных, а здесь столь похожих друг на друга и безмолвных.

Она еще раз посмотрела на лица фигур, тщетно надеясь, что ее взгляд на этот раз, спустя столько лет, растопит смертельный холод, таящийся в глубине каменных сердец. Однако они оставались холодными, как смерть, и зловеще безмолвными.

Впервые она почувствовала страх не за себя, а за ту, чья душа еще хранила чистоту и невинность.

Что же она натворила? Гнев, подступивший неожиданной волной, захлестнул ужас и любовь, которая еще теплилась в ее душе, проклятой навсегда.

– Вы обещали мне спасение! – крикнула она, с неописуемой ненавистью впившись взглядом в лица мраморных изваяний, выстроившихся вдоль стен залы.

– Вы обещали спасти ее, но прокляли меня, как только я подчинилась вашей воле. Где теперь искать спасения, когда силы света отвернулись от меня, когда любовь иссушила мою душу? Ответьте мне! – и крик бессильной ярости, вырвавшийся у нее, зловещим эхом пронесся по зале. – Я требую ответа!

Вдруг она отступила, ее глаза наполнились ужасом – лицо одного из каменных ангелов залилось кровью.

Тишина. Везде тишина. Не предвещавшая ничего доброго тишина. Опасаясь чего-то рокового, непостижимого и желая отдалить неумолимо приближавшийся миг встречи, способный не только лишить ее жизни, но и ввергнуть душу в бесконечные страдания, избавиться от которых невозможно вовеки, она в тяжелом раздумье ступала по узкой каменной лестнице, с обеих сторон ограниченной толстыми стенами, на которых пылали факелы. Факелы роняли тусклый свет, казавшийся в этом нескончаемом пространстве нереально ярким. Лестница все время извивалась. Ей, подобно бездонной и бесконечной бездне, не было видно ни конца, ни края.

Обуреваемая тревогой, девушка ступала настороженно. Она, похоже, знала, куда идет и, хотя понимала безрассудство своего поступка, продолжала опасный путь. Что ожидало ее в конце пути? И какая неодолимая сила влекла ее? Ответа не было и не могло быть там, где терялся смысл всего, даже жизни.

Один неверный шаг, и она могла разбиться, скатившись вниз по каменным ступеням, или погибнуть, задев пышной струей золотистых распущенных волос пламя одного из нескончаемых факелов. Но это волновало ее менее всего, ведь неумолимо текущее время и влекущие вперед ступени лестницы, таили опасность страшнее самой смерти. Что приготовила ей судьба? Зачем так неумолимо нашептывала об ее грехе, простить который не смог бы даже Господь? Почему подталкивала ее на непостижимое и ужасное?