«– Противополоффности сходятся, – заявлял, немного шепелявя, так мило и по-детски. Эта часть детскости в облике солидного мужа-профессора, да и соответствующее, трепетное внимание к престарелой маме, подкупали. Она понимала его и принимала такого.
…А Киев той весной так благоухал, как, казалось, никогда. Вокруг разливалось спокойствие и доброжелательность. Многочисленные турбюро зазывали в манящие поездки: Париж, Рим, Марсель, Бангкок, острова Фиджи или фьорды Скандинавии, Монако, Монте-Карло, Анталья… Глаза и желания разбегались, как зайчики в траве… А весна расцветила всё, как истовый движитель, художник-импрессионист, срывая половодье эмоций и впечатлений, оставляя следы на реальных полотнах, экспонирующихся то там, то тут.
Весна еще счастливого года до военного противостояния. Цветущие каштаны, гроздьями акации, вишни, яблони, пышно зацветающие в украшении столичного города. Мы с тобой приехали из разных городов, как из двух математических задач, из точек А и Б, встретились в Киеве. Я доверяла тебе. Твоей логике и непогрешимости расчетов. Это было еще в две тысячи двенадцатом, счастливом году. Ты приехал, оторвавшись от мамы, я от детей из другой стороны границы. Пошли в Костел святого Николая, мы жили там неподалеку. Помнишь, мы так стремились друг к другу. Такие мечты обуревали. Ведь ты тоже не железный. Хотя в голове – арифмометр, ты же из другого поколения, когда компьютеры пришли в виде запоздалой игрушки, старый кожаный портфель, штабелями газеты для прочтения и тетрадки для проверок контрольных к модулям сессий. Шкафы папок с завязочками. Так было и у ее папы- ученого. Этого она и за что не хотела. А подспудно наш новый лирик в душе собирал фотографии любимых киноартисток, биографии суперзвезд, – интерес к театру. Вот и устроил такой себе театр жизни. Ежедневно встречи в скайпе, деловые, часовые «летучки» о том, о сем. Но еще письма и ответы на ее посылы, лирика и физика. И наоборот.
Но ведь каждый день и ночь писать письма, а не видеть любимую женщину, любой взбесится. Ты дождался каникул. Преподаватель! Или препод, говорят. Одна из трех наиболее властных профессий. От тебя многое зависит. Ведь как ты так смог тогда? Ты – такой опасливый. Дующий на холодное, берущий с собой всегда в тяжелый, с лекциями и может проверенными заданиями, старый, потертый, бывший когда-то черным портфель, складной зонт, лежащий рядом с огромным свертком бутербродов, настоящий, пресловутый Беликов, ты снял квартиру у частных предпринимателей, (а если они оказались бы бандитами, заманившими в сети, обложившими налогом, или могло быть и похлеще), но ты хотел с нею, со мной быть – Лере вспоминался каждый миг того, счастливого времени. Иногда виски сжимало и ты, представляю, как смотрел тупо на календарь: когда уже этот май… Ты так хотел вкусить, наконец, запретного плода… И так неожиданного разрешенного. Но по обоюдному согласию с совершенно серьезными и благородными намерениями. Но пошли чинно через продовольственный на Хрещатике, набрали всего, со свежими булочками, колбаской, сырками, йогуртами, конфетами, коньяком и шоколадом… Ах, как ты тоже умеешь быть джентльменом. О-ля, ля… Шли будто знали куда. По дороге нас подстерег костел. захотелось зайти.
Да, как ты меня тогда называл прелестно, Лика! Чеховская любовь. А мне виделась чайка, нет, две чайки над бирюзовым морем, догоняющие друг друга. Ведь она стала прообразом знаменитой «Чайки»… И ее ранние мечты, и ее роли также были созвучны. Она и Нину Заречную играла в молодежной студии: «люди, львы, орлы и куропатки…» Нечто напоминает их… Это – жизнь и теперь…
Ты – физик, ученый, профессор, всё повторяется и идет циклично, а тут – Лика…Чеховская героиня. Это подходило, как нельзя… – театрал. И даже лирик, видно, в душе. Казалось…
Здесь и над Майном чайки,
лебеди пролетают,
камушки в поднебесье
звездочками мерцают.
Писалось раньше… Наверняка будут стихи потом с чувствами весны и любви.
А вокруг обступили лики святых и в изысканной архитектуре костела спрятались, будто от искусителей, саламандры и химеры разные. Они так расставлены, как силки невидимые, чтобы сам дьявол запутался в них. Отпугивать зло умудрялись средневековые мастера. Для этого столько создавалось воздушных, будто из бело-розового зефира повесили в воздухе огромную инсталляцию, из кажущихся невесомыми, готических соборов… Строили их веками, и вкладывали в это также особый смысл.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу