Дж. П Моннингер - Пойми и прости

Идя на свидание, организованное подругой, как ты поступишь? Будешь ждать парня в баре или скорее войдешь внутрь, просканируешь все столики и барную стойку и попытаешься найти того самого симпатичного, по описанию подруги, парня?

В худшем случае ты даже знать не будешь, опоздала ты или пришла вовремя, потому что на самом деле тебе на все это плевать. Ты делаешь это из-за двух подруг на работе, которые сказали, что тебе это необходимо, что это — единственный способ найти парня. И ты говоришь: «Да, хорошо, ладно, я встречусь с ним, спасибо».

Его зовут Гэри.

Это все, что тебе сообщили.

Семь тридцать вечера. Ты только с работы, хотя обычно рабочий день заканчивается еще позже. Спустя всего полтора месяца работы в Банке Америки тебе удалось заработать репутацию сумасшедшего трудоголика. Поэтому пришлось переобуться, расчесать волосы, слегка подвести глаза, добавить румянца на щеки и расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки, чтобы показать краешек кружевного бюстгальтера. Все кажется каким-то неправильным и фальшивым, словно ты намазываешь арахисовое масло на рычаг мышеловки. Но Элеонор, девочка, почти твоя ровесница, с примерно таким же стажем работы в Банке Америки, помогала тебе остепениться и заставила зарегистрироваться на сайте знакомств. « Ну же, Хезер, не смеши! Тебе необходимо веселиться, это ведь не сложно. Это просто сайт, и это совсем не значит, что ты полная неудачница ». Теперь тебе приходится воплощать в жизнь то, чего ты боялась.

Ты замираешь, войдя в бар, осторожно продвигаешься ближе к стенке, чтобы не мешать людям. Это вечер пятницы, начало выходных, и бар под названием «У Эрни» переполнен молодой энергией. Сцена, знакомства, тусовки, и ты, по идее, должна вписываться в эту атмосферу, ведь принадлежишь как раз к такой категории населения. Но на душе совсем не радостно. С восточной стороны бара доносится чей-то рев, кто-то сделал что-то в центре толпы, изумленная публика аплодирует, кричит, а кто-то подбрасывает в воздух шляпу.

На телефон приходит сообщение.

« Я опаздываю , — пишет Гэри. — Подожди 4уть-4уть ».

И что теперь?

Он вообще умеет писать? Или это такой особый способ письма? Специально писать с ошибками?

Бар забит людьми, но ты настойчиво продвигаешься вперед, ищешь свободные места, но ничего не находишь. Это должно быть весело, ты ведь помнишь. Именно для этого ты и работаешь — чтобы были деньги на переполненные бары, где можно встретить парней. Что-то в этом роде. Но это все твое циничное мышление, а Эми с Констанцией говорили тебе о негативе, о том, что не стоит превращаться в злюку после того, как тебя бросил Тот-кого-нельзя-называть. Ты вроде бы соглашаешься с ними, но не всегда можешь справляться с эмоциями. Поэтому, когда ты видишь, что в западной части бара поднимается пара и уходит, освобождая два сиденья, заставляешь себя воспринимать это как хороший знак.

Прежде чем тебе удается занять второе сиденье, девушка твоего возраста, даже чем-то похожая на тебя, садится на него, поэтому тебе остается занять хотя бы одно место. Ты падаешь на сиденье, надеваешь сумочку через плечо и разворачиваешься, чтобы видеть выход. Как бы непреднамеренно. Ты не хочешь показаться слишком заинтересованной, словно золотистый ретривер, который прыгает на дверь, когда его хозяин выходит из машины. Поэтому отворачиваешься от выхода и пытаешься поймать взгляд бармена, но его вниманием овладела группа людей, среди которых секунду назад кто-то кричал.

Ты разворачиваешься, чтобы взглянуть на дверь, и видишь Гэри.

Это должен быть Гэри. Ты понимаешь это по его взгляду, по тому, как он осматривает бар, как стоит. Тебе сказали, что он занимается спортом, и это, кажется, правда: у него крепкое подтянутое тело и упругая походка. Он ловит твой взгляд, подходит к тебе, тыкает пальцем себе в грудь, затем в тебя, затем снова себе в грудь.

— Ты, должно быть, Гэри, — говоришь ты, — друг Элеонор, верно?

— Хезер… — отвечает он, но, прежде чем успевает сказать что-либо еще, у него звонит телефон. Он выставляет перед собой указательный палец и улыбается.

— Хорошо, хорошо, да, — говорит он в трубку, снова улыбается тебе и кивает в ответ на то, что ему сказали.

Меня это ничуть не смущает, ведь так можно рассмотреть его. Неплох, не совсем твой тип, но неплох. Слишком деловой, немного типичный для Нью-Йорка, постоянно на ходу, слишком светский, слишком самовлюбленный. Блондин с уже редеющими волосами, зачесанными назад от огромного лба, — Эми назвала бы его яйцеголовым, — гладко выбрит и с широким подбородком, напоминающим лопатку для мороженого. На нем хороший костюм, синий с тонкими полосками, но слишком кричащий галстук, — Эми назвала бы его галстук-стояк , — ярко-голубой с небольшим переливом. Он снова тебе улыбается, виновато приподнимает брови, делает жест рукой, давая понять, что за твоей спиной появился бармен.