Дж. П Моннингер - Пойми и прости

— Мы скоро заведем детей? Было бы неплохо.

Он посмотрел на меня и скорчил смешную рожицу. Его глаза, смотрящие поверх бокала, были такими живыми и счастливыми. Он немного поиграл бровями.

— Мир непредсказуем, — сказал он. — Невозможно спланировать все на свете. Даже с суперэлитным «Смитсоном».

— Думаешь, власти разрешат нам вот так просто взять и посадить дерево в парке?

— О Хезер, моя внимательная, бдительная Хезер. Мы посадим его, а они даже не узнают об этом. Садоводы-ниндзя. Кто станет мешать посадке дерева? Кто станет выкапывать его? Как только оно окажется в земле, ему ничто не будет угрожать. Видишь, как хорошо я все продумал? Может быть, мы даже не пойдем в парк, хотя он был бы идеальной средой обитания для дерева. Можно посадить его на одном из тех небольших участков земли рядом с аллеями. Да, его жизнь будет полна риска, но это его устроит. Может, наше дерево — бунтарь. Может, пасторальная жизнь — это не для нашего дерева. Что если это дерево — панк?

— Почему именно ясень?

— Европейский ясень, — сказал он, отпив из бокала. Он снова решил напиться. — С одной стороны, он долгоживущий. А еще он заурядный. Никому и в голову не придет, что ему здесь не место. Продавец дал мне визитку… парня из садового магазина. У ясеня есть собственный рунический знак — это слитно написанные буквы АЕ. Считается, что этот символ происходит от старого английского или немецкого языка и переводится как «ясень обыкновенный».

— Ты выполнил домашнее задание. Я впечатлена.

— Так и должно быть, — сказал он и наклонился, чтобы поцеловать меня. — Если все пойдет так, как нужно, то дерево проживет целый век, а то и больше. Только подумай! « Взгляните на мои великие деянья », или « взгляните на мои деянья, владыки …», или что-то вроде того. Это Китс? Озимандия? Или Шелли? Во всяком случае, один из романтиков, да?

— Я помню, как читала это стихотворенье в школе.

— Так вот, пока весь мир рушится и приходит в упадок, наше дерево, великий ясень, будет, торжествуя, стремиться к небу! Как тебе такой вариант?

— Думаю, да. Я согласна с каждым твоим словом, Джек.

— Хорошо, тогда допивай этот бокал вина, и выдвигаемся в путь. У тебя есть лак для ногтей?

— Вроде бы, немного. Погоди.

Откуда взялся этот человек? Он словно с неба свалился в мою жизнь. И почему его любовь к жизни была так заразительна?

Я пошла в ванную и вернулась с небольшим пузырьком красного лака для ногтей. Он был почти пуст. Я вручила его Джеку. Он осторожно протер плоский камень, который нашел непонятно где.

— Наше бессмертие, — сказал он.

Джек хорошенько встряхнул лак для ногтей и написал им наши имена на камне, заключив их в дурацкое сердечко. Вынул складной ножик и вручил его мне.

— Вот, отрежь прядь моих волос, будь добра. А потом я отрежу твои.

Я отрезала завиток над его правым ухом. Джек тоже срезал небольшой локон рядом с моим левым плечом. Он связал обе пряди кусочком бечевки, отрезав ее от мешковины, которая держала дерево.

— В идеале, — сказал он, не отрывая все такого же живого и счастливого взгляда и рук от процесса, — мы могли бы посадить растение просто так, без защиты, но тогда волосы разложатся, а надпись не будет видно. Вот, — сказал он, взяв в руки пластиковый контейнер от арбуза. — Может быть, не так романтично, но прослужит дольше. Что скажешь? Хочешь что-нибудь добавить?

Я кивнула. Взяла камень и под нашими именами дописала свою любимую строчку:

«Ненавидь ложь; цени правду».

Джек прочитал, кивнул и поцеловал меня в губы.

— Раф с Констанцией не захотели пойти с нами? — прошептала я.

— Я их не приглашал. Это все для нас, а не для них.

Я сжала его руку.

Было темно. Бульвар Сейнт-Мишель был достаточно мрачным, но мы все равно держались ближе к тени. Мы несли в руках самые ничтожные садовые инструменты, которые только можно придумать. У нас был один-единственный столовый нож, бутылка воды, пластиковый контейнер — и ничего больше. Оттого, что мы делаем нечто незаконное, меня бросало в дрожь. Парк был закрыт, но Джек заверил, что многие пробираются туда ночью. Он решил, что, даже если нас поймают, мы все объясним, и нас не арестуют. Он убедил меня, что французы не смогут устоять против такой истории любви.

Меня не покидало чувство, словно мне десять лет и я играю в прятки.

Да уж, на всю жизнь запомню это приключение. Это нечто большее, чем фото. Большее, чем поход в музей. Наше дерево будет расти в парижском парке целое столетие, а наши с Джеком имена будут оберегать его корни. Вот так Джек видел мир.