Ширли Конран: Кружево-2

«Это моя дочь, – думала Джуди, ощущая вибрирующее тепло тела Лили. – Я родила эту роскошную женщину; эти дикие каштановые глаза, косая линия скул – когда-то они были частью меня. Я сотворила их. – Она скользнула взглядом по золотистой коже предплечий: – Вот плоть от плоти моей».

«Она не чувствует себя моей матерью», – размышляла Лили, ощущая под руками изящное женское тело в коричневом вельветовом платье. Диковинная смесь облегчения и возмущения родилась в ее душе; она всегда окутывала свою таинственную незнакомку-мать мистическим ореолом, иначе слишком жестоким и грубым представал отказ матери от нее, Лили, в трехмесячном возрасте. Теперь обретя наконец свою родительницу, Лили надеялась, что она обретет и защиту, но, поглядев в глаза Джуди и увидев в них боль, страх и чувство вины, Лили вдруг сама ощутила себя материнской защитницей.

Начисто забыв о трех парах посторонних глаз, наблюдающих эту сцену, Лили едва не расплакалась, вспоминая о бесконечном беспокойстве, нервозности и неуверенности, которыми была окрашена вся ее взрослая жизнь. Теперь она наконец, скорее инстинктом, чем разумом, поняла, откуда они проистекали, – из чувства утраты, не становящегося менее горестным от того, что это была тоска по женщине, которую Лили никогда не видела, по ее «настоящей мамочке» – именно так в небольшой швейцарской деревушке, где прошло ее детство, называла Лили мысленно свою далекую мать.

– Мама? – Лили произнесла это слово тихо, будто пробуя его на вкус, и секунду спустя повторила вновь: – Мама.

Обе женщины подались назад и, рассмеявшись сквозь слезы, почти хором произнесли:

– А ты не такая, как я ожидала!

– Как ты нашла нас? – добавила Джуди.

– Это было совсем не сложно, – ответила Лили. – Я наняла частного сыщика. Он выяснил, что моей матерью должна быть одна из четырех подружек-школьниц, учившихся тогда в Швейцарии, и он пошел по вашим следам, пока мы вас не нашли. – Она обернулась к зеленоглазой женщине в темно-красном костюме. – Труднее всего было с вами, Кейт. Мир оказался полон женщинами по имени Кейт Райэн. Но даже выявив всех вас, мой детектив не мог определить, кто именно та особа, что почти еще подростком родила меня двадцать девять лет назад. Поэтому мне и пришлось организовать эту встречу. – Будто засомневавшись, она вдруг замолчала, нервно покусывая нижнюю губу. – Надеюсь, вы простите меня. И, надеюсь, вы сможете понять, почему для меня было так важно выяснить, кто мои родители и кто такая я сама.

Кейт никак не предполагала, что эта эротическая богиня сможет вызвать у нее когда-нибудь чувство жалости и умиления.

– А мы, в свою очередь, надеемся, – мягко произнесла она, – что вы, Лили, тоже поймете, почему Джуди не могла оставить дочь. В 1949 году шестнадцатилетняя девушка из бедной семьи не в состоянии была позволить себе еще и растить ребенка.

Встревоженная, Джуди спросила:

– А ты… а вы… твоя приемная мать хорошо с тобой обращалась?.. Я никогда не могла простить ей, что она взяла тебя в Венгрию после того, как туда вошли русские.

– Я всегда любила Анжелину, – ответила Лили. – И всегда буду ее любить. Она тоже любила меня и никогда не лгала мне, всегда повторяла, что моя настоящая мамочка придет за мной.

– И она бросилась за тобой, – впервые вступила в разговор элегантная блондинка в платье из голубого шелка. Ее манера произносить слова безошибочно выдавала французское происхождение. – Мы знали, что ты была на каникулах в Венгрии, и, когда там произошла революция, Джуди понеслась через всю Европу к венгерской границе. Там царил хаос: полторы тысячи венгерских беженцев просочились через австрийскую границу и жили в лагерях для переселенцев. Мы поговорили с каждым из них. Но никто не знал, где тебя искать. – Максина вспомнила, в каком неистовстве кляла себя Джуди, когда они бродили от палатки к палатке в лагере беженцев.

Наверное, и Джуди в этот момент вспомнила то же самое – мучительное чувство стыда за то, что она бросила Лили, не сделала все возможное, чтобы найти ее. Закрыв лицо руками, она тяжело опустилась на диван; воцарившееся в комнате тяжелое молчание нарушалось лишь ее всхлипами.

Кейт подняла трубку телефона.

– Появление новорожденного отмечают шампанским, не так ли? – обратилась она к присутствующим. – Интересно, есть ли у них «Крюг» сорок девятого года?

– Я предпочла бы наше шампанское, – отозвалась Максина. – Попроси принести бутылку «Шазаллъ-74».

Посреди бури эмоций, последовавшей за выпитым шампанским, Пэйган вдруг спросила: