Ширли Конран - Дикие

Дети из богатых семей никогда не ожидают, что с ними случится что-то ужасное.

Уверенный в себе юный антрополог, принадлежащий к одной из старинных, богатейших и наиболее могущественных фамилий в Америке, почти не испугался, когда его лодка перевернулась. Торговец-датчанин, у которого он приобрел ее, предупреждал, что лодке требуется более мощный двигатель и небольшая загруженность, но юноша был не менее упрям, чем остальные члены его знаменитой семьи. В данной ситуации ему просто повезло, потому что вокруг бушевал шторм, который, казалось, сосредоточил всю свою мощь на том, чтобы оторвать его пальцы от скользкого борта. Волны высотой в десять футов снова и снова обрушивались на него, заставляя захлебываться, цепляясь в буквальном смысле слова за свою жизнь в темной бурной ночи. И все же он не паниковал.

Перед закатом, когда эта старая аборигенская лодка почти уже достигла острова, один из членов экипажа доложил о появившейся течи. Местный лоцман выключил двигатель, и все четверо обеспокоенных мужчин обследовали носовую часть, где между двумя досками, явно нуждающимися в ремонте, намного ниже ватерлинии и была обнаружена течь.

Тем временем начался шторм. Солнце ослепительно ярко сияло на потемневшем небе, влажный воздух нагрелся, темно-пурпурная поверхность океана дрожала и искрилась, свет становился ярким, резким и невыносимым — как огни рампы — в то время, как синевато-багровое небо наливалось свинцом, а горизонт стал черным. Наступила гнетущая тишина, не нарушаемая ни ветром, ни раскатами грома.

Затем воздух исчез, словно чьи-то гигантские легкие вдохнули его, и разразилась буря. Ветер и дождь хлестали вместе, словно хорошо синхронизированные цимбалы. Юноша почувствовал капли на шее, потом на ухе, после чего с неба хлынул поток воды как из ведра.

Одна десятифутовая волна ударилась о борт и толчком отбросила его назад. Он пополз на корму, к местному лоцману, преодолевая сопротивление ветра, воды и дождя. Блестящий от дождя лоцман прокричал:

— Хозяин, у нас неполадки с двигателем. Юноша вслушался в отрывистый рокот мотора.

— Далеко до острова?

— Миль пятнадцать, хозяин.

При этих словах двигатель совсем заглох. Лодку подбрасывало на жестких волнах, и юноша слышал, как грохочет, перекатываясь с борта на борт, оборудование. Он надеялся, что тяжелые мешки не упадут за борт.

Лодка легла в дрейф в сторону норга, потом, казалось, остановилась.

Вода полилась через леера.

В течение трех минут лодка была затоплена, а спустя тридцать секунд — перевернулась.

Его предупреждали, что течение в сторону от юго-западного побережья Новой Гвинеи было быстрым и коварным и что море Арафура — наиболее наводненное акулами место в мире. Само побережье было не менее опасным и зловещим: мангровые заросли, болота, непроходимые топи, зыбучие пески и на много миль вокруг гнилая стоячая вода: устья многих рек образовали целые угодья для крокодилов-людоедов, гигантских пиявок и ядовитых змей.

За береговой линией находились угрожающего вида джунгли — одно из немногих оставшихся неизученными мест на земле. Многие из населявших их племен все еще жили в каменном веке. Белые люди редко заходили дальше нескольких береговых и речных поселений, да и то хорошо вооруженными. Поскольку, хотя это и отрицалось властями, не имевшими возможности контролировать ситуацию, каждый миссионер в этом районе знал, что охота за головами и каннибализм, по-прежнему практиковались наиболее агрессивными племенами. А так как наш юноша был антропологом, то именно эти обычаи и привели его и его фотографа, крепкую молодую женщину, стремившуюся к известности, в этот район.

Двое белых, которые познакомились во время предыдущей экспедиции в Новую Гвинею, в то утро тихо снялись со своего базового лагеря. Они направлялись на запад, к маленькой группе внешних островов дальше Пауи, где рассчитывали провести следующие три месяца в примитивном племени балу.

В отличие от своего черствого и ожесточенного отца, молодой человек интересовался не политикой или бизнесом, а своими человеческими сородичами. Он избрал своим призванием антропологию — изучение других людей, их обычаев и культуры с целью узнать как можно больше о человечестве, и здесь, видимо, и крылась его ошибка.