Елена Арсеньева - В пылу любовного угара

Ну, если миллионы, тогда конечно… Но ведь их и есть миллионы! Их и так много – без нее! Подумаешь, два каких-то жалких крылышка – из миллионов-то, ну какое они имеют значение?

Лиза с трудом отвела глаза от неба и осторожно спустилась с крыльца. Наверное, нужно было остаться в «Розе» до утра, как другие девушки, у которых нет ночного пропуска. Но те живут далеко, а она – рядышком, в конце улицы. Авось как-нибудь добежит, невзирая на комендантский час. Просто остаться еще хоть самое малое время в «Розе» было для нее невыносимо. Нагляделась она сегодня, наслушалась звуков, доносящихся из кабинетов… До сих пор судьба ее хранила, но завтра, может быть, и она тоже будет пьяно визжать на розовом диванчике… Да, наверное, придется напиться, если уж не миновать этой участи. Фрау Эмма спуску не даст. Фрау Эмма… Сучка! Старая развратная сука! И Лиза, и все другие девушки – для нее только средство добиться расположения фашистов. Дровишки для костра! Ее щедрость, ее хлопоты – чепуха! Мадам все делала не ради Лизы – только ради себя самой.

Можно, конечно, уволиться… А Венцлов? Ну да и не черт бы с ним? Подумаешь, какой-то гестаповец! Найдутся на него народные мстители и помимо Лизы Ховриной.

Она шла медленно, с трудом различая дорогу, и оттого страшно злилась. Хотелось бежать со всех ног, хотелось раздеться, умыться, свернуться на постели в комочек, подоткнуть одеяло со всех сторон и прижать колени к подбородку. Хотелось – пусть даже лишь во сне – вернуться домой!

Не вернешься, конечно. Ах, да пусть уже будет, что будет, она так устала… И скорей бы приехал тот Венцлов, вот что. Ведь после того, как он взлетит на воздух, в «Розовую розу» ей уж точно не надо будет ходить.

Темнотища-то какая… И тишина… Даже шума военных машин не слышно с центральной улицы. Только вроде бы похрустывает что-то позади, поскрипывает. Лиза остановилась, замерла.

Нет, тихо. Почудилось?

Сделала несколько шагов – странные звуки возобновились. Щебенка хрустит под чьими-то шагами, вот что они означают!

Лиза опять остановилась – стих и хруст. Ах вот оно что – свои собственные шаги она и слышит. Глупая трусиха!

Ой, а это что такое? Вспыхнул огонек сбоку. Вспыхнул – и исчез.

Там кто-то закурил. Закурил и спрятал папироску в кулак или погасил ее. Нет, не погасил – вон снова появился крошечный огонек!

Кто-то следит за Лизой. Кто-то следит! Идет шаг в шаг с ней, чтобы она не догадалась о его присутствии. Но от волнения или нетерпения закурил, выдав себя.

– Кто здесь? – тихо спросила Лиза, глядя на нагло мерцающий огонек. – Кто?

Молчание. И вдруг – хруст щебенки раздался совсем близко.

Лиза вскрикнула и кинулась вперед, не в силах справиться с паникой. Все волнения этого вечера, этого дня, последних странных дней, полутора лет войны обрушились на нее – и начисто вымели разум из головы. Она бежала, ничего не видя, ничего не понимая.

«Домой! Домой!»

Но не о доме на улице Липовой думала она, конечно…

– Стой! Погоди! – послышался голос сзади и словно ее в спину толкнул, заставил лететь еще быстрей, еще бездумней.

– Стой!

Кто-то с силой схватил за плечи, развернул к себе, притиснул к груди, глуша панический вопль.

– Да ты что? Тише, тише, это я.

Но Лиза и так узнала его – по первому же прикосновению. Вот странно – по голосу не узнавала, а по прикосновению…

– Куда ты бежишь? – В голосе Петруся была ласковая насмешка. – Ну куда ты мчишься, неразумная? Мимо дома промчалась. Впереди перекресток, там наткнулась бы на патруль как пить дать. А ночной пропуск у тебя есть? Конечно нету.

Он что-то еще бормотал, Лиза не слышала, постепенно обретая разум – и тотчас вновь теряя его в объятиях его рук, в касаниях его губ.

– Слушай, пошли лучше домой, а? – прошептал наконец Петрусь, с трудом прерывая поцелуй. – Скорей пошли, ладно?

– Ты меня до смерти напугал, – сказала Лиза. – Крался, курил… Погоди! А вон то что?!

Она в ужасе посмотрела на обочину, где вспыхивал и гас «огонек сигареты».

– Да это ж светляк! – изумился Петрусь. – Ты что, светляков не видела?

– Видела, – буркнула Лиза, злясь, что только сейчас заметила: огонек-то зеленоватый, бледный, призрачный… – Конечно, видела, а как же. Просто испугалась. Ты что тут делаешь?

– Как что? Тебя встречаю. В смысле провожаю. Знал же, что у тебя нет ночного пропуска, ну и пришел встретить и до дому довести.

– Да? – Способность мыслить связно уже возвращалась к Лизе. – А почему не подошел, пока я стояла на крыльце? И потом, когда я по улице пошла? Зачем крался сзади? Следил, что ли? Ты следил, одна я выйду или нет?