Елена Арсеньева - В пылу любовного угара

Лиза вдруг вспомнила любимую книжку детства – «Три толстяка» Юрия Олеши, роскошное издание с картинками. Она обожала эту книжку и знала ее почти наизусть. Хорошо было Суок – она как две капли воды походила на куклу наследника Тутти. Вернее, кукла походила на нее. Поэтому замена куклы девочкой произошла самым естественным образом. Странно, почему-то Суок была единственной «разведчицей», которая вспомнилась сейчас Лизе. А впрочем, других она и не знала, вот разве что про Мату Хари слышала.

– М-да… – вздохнул печально отец Игнатий. – Жаль, не останется у меня ее фотографии, но делать нечего.

С этими словами он подошел к книжному шкафу, достал из него пузырек с чернилами – и щедро плеснул на аусвайс. Фиолетовые потеки закрыли лицо Лизочки…

Петрусь и Лиза ахнули в один голос.

– Тряпку принесите – с полу чернила подтереть, а то не отскребем потом, – будничным тоном скомандовал отец Игнатий. – Теперь с таким документом никуда, нужно новый оформлять. Завтра же пойду на поклон к фрау Эмме. У нее знакомства в городской управе, бургомистр на нее не надышится. Она поможет! А ты пока дома сиди, – обернулся он к Лизе. – Без аусвайса на улицу выходить – смерти подобно. А завтра отправимся к фрау Эмме вместе. Я за тобой зайду часов в девять, будь готова.

– Так вы разве не здесь живете? – удивилась Лиза. – Квартира ваша вроде.

– Мы с Петрусем живем там же, где ломбард, – пояснил старик. – Тут жила одна Лизочка. А теперь ты будешь жить. И не вздумай бежать! – глянул он предостерегающе, словно прочитав тайные мысли Лизы. – И сама погибнешь, и нас погубишь. Петрусь будет за домом присматривать.

«Не за домом, а за мной», – хотела ехидно уточнить Лиза, но не стала. Зачем говорить о том, что и так ясно?

Не слишком ли много они на себя берут? А, ладно. Так сказать, я от Регины ушла, от Фомичева ушла, от Баскакова ушла, а от тебя, дедуля, и подавно уйду!

Но на ночь глядя ничего не получится. Ночь придется провести здесь. Но уж утром…

Главное, не проспать и ускользнуть как можно раньше!

МЛИн было аббревиатурой с двойным дном. Сначала к человеку, которого она обозначала, Алёна относилась именно так, что иначе как матерных ассоциаций он у нее не вызывал. Отсюда и появилось сие словечко. Потом между Алёной и «МЛИном» установился невооруженный нейтралитет, а затем пришла душевная дружба. Вот именно – душевная, поскольку обе стороны ее старательно скрывали (наверное, из чистого суеверия, а может, из гордости). Они оба знали друг другу настоящую цену и друг друга весьма уважали, но внешне отношения продолжали оставаться неприязненными. Человеку, который слушал бы их разговор со стороны, могло показаться, будто Алёна и Муравьев Лев Иванович (МЛИн) терпеть друг друга не могут. Именно так подумала и Марина, когда слушала довольно наглую беседу своей приятельницы с начальником городского следственного управления. Мобильный телефон Алёны изрядно резонировал, так что все детали разговора становились, не побоимся такого определения, достоянием гласности.

– Лев Иванович? Добрый день. Алёна Дмитриева вас беспокоит.

– Здравствуйте, Елена Дмитриевна. – Муравьев называл ее только так, по ее настоящему имени, никогда не употребляя псевдонима. – Можете не представляться. Кстати, мой телефон всегда сообщает, что батарея на исходе, когда определяется ваш номер.

– Значит, нужно вовремя батарею подзаряжать, только и всего. Но вы не беспокойтесь, Лев Иванович, я ни вас, ни вашу батарею перенапрягать не стану. У меня один вопрос: нельзя ли по линии автоинспекции выяснить, кому может принадлежать серый «Ниссан», у которого в номере две двойки?

Некоторое время царило молчание, потом построжавший голос Льва Ивановича осторожно спросил:

– А что там с тем «Ниссаном»?

– Да ничего. Но почему вы так странно спрашиваете?

– Я имею в виду, водитель жив еще?

– Пока да, – сухо ответила Алёна. – Лев Иванович, я знаю, у вас чувство юмора на моей персоне давно заточено, однако дело может быть серьезным, поскольку связано с похищением людей. Сообщите мне номер «Ниссана» и владельца, а я скажу вам, что там случилось.

– В милицию обращались? – светски поинтересовался Муравьев.

– Само собой, – вздохнула Алёна. – Иначе не звонила бы вам. Вы, как всегда, моя последняя надежда.

– И отрада, – буркнул Муравьев. – Но вы понимаете, сколько серых «Ниссанов» с двумя дойками в номере я сейчас вам выдам? Замучаетесь записывать!