Нора Робертс - По образу и подобию

Черт возьми, Аннализа чувствовала себя немыслимо счастливой уже сейчас.

Она вскинула голову и замедлила шаг перед входом в парк «Гринпис». Она всегда ходила через парк — тут дорога была короче — и могла пройти с закрытыми глазами, как из своей кухни в свою же спальню. Но на прошлой неделе в городских парках были убиты две женщины, так что, наверное, разумнее было бы пройти по улице.

Но это же нелепо! Парк «Гринпис» практически был ее задним двором. Она пересечет его за пять минут и будет дома в полной безопасности. Не пройдет и часа, как она ляжет в постель и начнет считать овец.

«Ради всего святого, я же родилась в Нью-Йорке!» — напомнила себе Аннализа, сходя с тротуара под сень густой листвы. Она знает, как за себя постоять. Она прошла курсы самообороны, и она держит себя в форме. А в кармане у нее баллончик газа от грабителей. И не простой баллончик, а снабженный сиреной.

Аннализа обожала этот парк. Он был прекрасен и днем, и ночью. Деревья, игровые площадки для детей, пышные цветочные клумбы, грядки для выращивания экологически чистых овощей… По мнению Аннализы, это было наглядным подтверждением того, насколько город богат разнообразием. Стекло, бетон, а в двух шагах — зеленые огурцы на грядках.

Аннализа засмеялась вслух — так ее позабавил этот образ. Она торопливо шла по дорожке парка к дому, когда до нее донеслось жалобное мяуканье. Вообще-то ничего удивительного в этом не было: в городских парках нередко попадались бродячие и даже одичавшие коты. Но на этот раз ей попался не кот, а маленький котенок — клубочек серой шерсти, тоненько мяукающий на дорожке.

— Ах, бедняжка! Где твоя мамочка? Ты потерялся?

Она присела на корточки, взяла котенка на руки и только тут поняла, что это заводная игрушка. «Странно», — подумала Аннализа.

В следующее мгновение на нее упала тень. Она сунула руку в карман за аэрозолем, одновременно поднимаясь на ноги. Но удар по затылку заставил ее растянуться на земле.

Заводной котенок продолжал жалобно мяукать, пока на нее сыпались удары.

В семь двадцать утра Ева стояла над тем, что осталось от Аннализы Саммерс. В парке пахло зеленью. С улицы доносился шум движения, но здесь был кусочек деревни: аккуратные огородные грядки за изгородью. Ева понятия не имела, что на них выращивают. Что-то зеленое с пышной листвой и что-то ползучее. Возможно, часть этого зеленого запаха составлял навоз или еще какая-нибудь дрянь в том же духе. Люди смешивают это с грязью, чтобы выращивать овощи, которые потом с удовольствием поедают и называют натуральными продуктами.

А в сущности, что может быть на свете более натуральнее, чем дерьмо? Разве что кровь и смерть.

В конце дорожки позади изгороди, защищавшей посадки от собак и бездомных бродяг, стояла скульптурная группа. Мужчина и женщина. Оба в шляпах. Он нес на плече какой-то инструмент, мотыгу или грабли, в этом Ева не разбиралась, а она держала в руках корзину, нагруженную плодами их труда. Урожаем.

«Урожай» — так называлась статуя. Но все называли их Ма и Па. Просто Ма и Па.

Аннализа лежала у их ног, словно приношение богам. Ее руки были молитвенно сложены на груди. Ее лицо было разбито и все в крови, тело покрыто синяками.

— Паршивое начало дня, — заметила Пибоди.

— И не говори. Но для нее день начался еще хуже, чем для нас. — Ева надела очки-микроскопы и начала диктовать то, что уже запечатлела камера. — Жертва — женщина европейского происхождения. Следы насилия на лице, туловище, конечностях. Оборонительных ранений не наблюдается. Очевидным орудием убийства является красная репсовая лента. Удушение. Есть следы сексуального насилия. Кровоподтеки и разрывы на бедрах и в паховой области.

— Личность установлена, — вмешалась Пибоди. — Аннализа Саммерс, тридцать два года. Проживает в доме пятнадцать по Тридцать первой улице.

— Имя и адрес внесены в протокол. Глаза жертвы были удалены тем же способом, что и у предыдущих жертв: Мейплвуд и Напье. Способ нападения, убийства, обезображивания, выбор места и положение тела соответствуют предыдущим преступлениям.

— Он почти не отклоняется от сценария, — заметила Пибоди.

— А зачем ему отклоняться? От добра добра не ищут. Так, есть волосяные волокна. На правой руке, прилипли к засохшей крови.

Ева сняла их пинцетом и отправила в пластиковый мешочек для вещественных доказательств.

— Что она здесь делала, Даллас? Какого хрена ее понесло в парк посреди ночи? Пресс-конференцию транслировали по всем каналам. Она не могла не знать, что убийца рыщет по паркам.