Нора Робертс - По образу и подобию

Ева принесла в гостиную две тарелки и поставила их рядом с бутылкой.

— Что тут у нас? — спросил Рорк.

— Еда. Разве не похоже?

Он задумчиво разглядывал тарелки.

— Это не похоже на пиццу.

Ева фыркнула.

— Моей кулинарной фантазии хватает кое на что помимо пиццы.

Она приготовила соте из цыпленка в вине с розмарином, а на гарнир — дикий рис со спаржей — благо запасы Соммерсета были неисчерпаемы.

— Подумать только! — пробормотал сбитый с толку Рорк. — Я открыл совершенно неподходящее вино.

— Придется нам с этим жить. — Ева принесла к столу корзинку с хлебом. — Давай поедим.

— Нет, это никуда не годится. — Рорк опять отодвинул панель, нашел на полке бутылку пуйи, открыл ее и принес на стол вместе с бокалами. — Выглядит отлично. Спасибо.

Ева попробовала кусочек.

— Да, неплохо. Конечно, не сравнить с соевыми чипсами, которые я ела на ленч, но все-таки неплохо.

Как она и ожидала, эти слова заставили Рорка вздрогнуть и поморщиться.

— Надеюсь, ты сумеешь пропихнуть в горло то, что нам сервируют на ужин Чарльз и Луиза, когда мы пойдем к ним в гости, — проворчал он.

Ева сразу помрачнела.

— Тебе не кажется, что это все-таки странно? Ну, ты меня понимаешь: Чарльз и Луиза, Пибоди и Макнаб за дружеским ужином. Я точно знаю: в тот единственный раз, когда Макнаб был у Чарльза, они подрались.

— На сей раз вряд ли у них до этого дойдет, но если им вдруг опять вздумается подраться, ты будешь там, чтобы их разнять. И мне это не кажется странным, дорогая. Люди находят друг друга, и это прекрасно. А Чарльз и наша милая Пибоди были и остаются друзьями.

— Да, но Макнаб уверен, что в свое время они плясали румбу на матрасе.

— Что бы он ни думал, он точно знает, что сейчас они ее не танцуют.

— А я все равно считаю, что все это как-то странно.

— Возможно, будет момент первоначальной неловкости… В конце концов, важно одно: Чарльз и Луиза любят друг друга.

— Да, кстати, это тоже странно. Как они до такого дошли? Он зарабатывает себе на жизнь, трахая других женщин, потом возвращается домой и трахает ее по любви. Что ты на это скажешь?

Насмешливая улыбка тронула губы Рорка. Он отпил глоток вина.

— У вас такие строгие моральные принципы, лейтенант.

— Я бы посмотрела, какую ты проявишь либеральность, светскость и широту взглядов, если я сдам свой жетон и стану работать женщиной по вызову. Боюсь, мне не удалось бы даже составить приличный список клиентов. Ты бы их всех поубивал.

Рорк лишь наклонил голову в знак согласия.

— Ну, вряд ли я влюбился бы в тебя, если бы ты уже так работала. Кстати, когда я с тобой познакомился, ты была полицейским, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы к этому приспособиться.

— Да, наверное… — Ева подумала, что это удобный переход к тому, что она собиралась сказать. Лучшего и желать нельзя. — Нет, я точно знаю, что тебе пришлось постараться, чтобы ко мне приспособиться. И все-таки я думаю, что основную работу ты проделал еще раньше. Я хочу сказать, пожива любой ценой никогда не была для тебя основной целью в жизни.

— Лейтенант, во времена моей загубленной юности вы травили бы меня, как гончий пес. Поймать меня вы бы не сумели, но приложили бы все старания.

— Если бы я хотела тебя поймать… — Ева умолкла на полуслове. — Я не о том хотела поговорить. — Она взяла бокал, отпила большой глоток и поставила его на стол. — Сегодня я была в «Доче».

— Вот оно что! — Рорк внимательно посмотрел на нее. — Жаль, что ты мне не позвонила. Я выкроил бы время пойти с тобой вместе.

— Это было связано с работой. Мне надо было расспросить Луизу об этой ясновидящей дамочке, а Луиза сегодня работала там.

Рорк ждал, но она больше ничего не сказала.

— Ну, и как тебе?

— Как мне? — Ева положила вилку и сцепила руки на коленях. — Я люблю тебя так, что даже сказать не могу. У меня нет слов, чтобы объяснить тебе, как сильно. Как сильно я люблю тебя, как горжусь тобой за все, что ты там делаешь. Я пыталась подобрать слова, но у меня ничего не выходит.

Растроганный до глубины души, он протянул ей руку через стол, и Ева дала ему свою.

— Все, что я сделал, было сделано ради тебя. Потому что ты являешься частью этого. Частью меня. Если бы не ты, ничего бы не было.

— Нет, было бы! В том-то вся и суть. Может, из-за меня ты занялся этим раньше. Вернее, из-за нас. Но в тебе это было заложено с самого начала. Прости, что я не пошла туда раньше.

— Это неважно.

— Мне было страшно туда идти. Какая-то часть моей души, которой я сама стыжусь, противилась этому. — Ева выпустила его руку: то, что она собиралась сказать, ей надо было высказать самостоятельно, без его помощи. — Мне было больно идти туда. Увидеть этих женщин, этих детей. Ощутить этот страх. Ощутить надежду. Это еще страшнее. Как ни странно, это вернуло меня назад, к моему детству.