Нора Робертс - По образу и подобию

— Если Селина пришла к тебе и сказала, что видела убийство, значит, она его видела. — Луиза задумчиво отпила воды. — Она не прячет свой дар, она ведет себя очень профессионально и, можно сказать, держит все на поверхности.

— Что значит «на поверхности»?

— Она работает с удовольствием, наслаждается своим даром, но ведет, как правило, групповые занятия. Какие-то коллективные игры, развлечения… В общем, предпочитает легкий жанр. Мне никогда не приходилось слышать, чтобы она занималась чем-то близким к уголовному расследованию. А что случилось? Кого убили?

— Женщина была изнасилована, задушена и изуродована прошлой ночью в Центральном парке.

— Я об этом слышала. — Луиза села за полированный, очень женственный письменный стол. — Но сообщение было скупо на детали. Ты ведешь это дело?

— Да. Так вот, Селина была в курсе множества деталей, которые мы скрыли от прессы. Ты ручаешься за нее?

— Да, ручаюсь. Я поверила бы ей безоговорочно. Она может помочь следствию?

— Это еще предстоит уточнить. Что ты о ней знаешь в личном плане?

Луиза поднесла бутылочку к губам и стала не спеша потягивать воду.

— Я не люблю сплетничать о своих друзьях, Даллас.

— Я коп. Сплетни мне не нужны.

Луиза тяжело вздохнула.

— Как я уже сказала, она из богатой консервативной семьи, которая ее не одобряет. Нужно обладать недюжинной силой характера, чтобы пойти против своей семьи. — Она подняла бутылочку в шутливом тосте, словно салютуя самой себе, и отпила еще глоток. — Со стороны отца родственники Селины — мексиканские аристократы; они и сейчас живут в Мексике, хотя сам он несколько лет назад переехал в Висконсин. А Селина сбежала в Нью-Йорк, обосновалась тут, когда мы еще учились в колледже. Ей нравился этот город, а главное, он на несколько тысяч миль отделял ее от семьи, хотя они и оставались на одном континенте.

Луиза задумалась, пожала плечами.

— В колледже Селина изучала парапсихологию и другие родственные дисциплины: хотела узнать все, что только можно, о своем даре. В отличие от многих других экстрасенсов, она очень рациональная, даже прямолинейная женщина. Ну, что еще?… Она преданный друг. Чтобы поддерживать дружбу десять с лишним лет, нужна настоящая преданность. Она соблюдает этические нормы. Не знаю случая, чтобы она использовала свой дар в корыстных целях или проникала в чьи-то мысли без спроса. Она знала убитую женщину?

— Как она сама сказала, «не в этой жизни».

— Гм… Помню, как мы с ней дискутировали о телепатических связях с прошлым, настоящим и будущим. Знаю, тебе все это чуждо, но это вполне солидная теория, принятая даже в некоторых научных кругах.

— А как насчет личных связей?

— Ты хочешь сказать, помимо дружеских? У нее была связь с одним мужчиной в течение нескольких лет. Он музыкант, автор песен. Обаятельный человек. Они расстались… где-то около года назад. — Луиза опять пожала плечами. — Очень жаль. Он мне нравился.

— Имя?

— Лукас Гранде. Вполне преуспевающий. Выпустил несколько альбомов, регулярно участвует в джазовых фестивалях. Пишет музыку для кино.

— Почему они расстались?

— Вот это уже похоже на сплетню. Это имеет отношение к делу?

— Все имеет отношение к делу, пока я не решу, что не имеет.

— Между ними наступило охлаждение. Они просто больше не были счастливы вместе. Поэтому они расстались, каждый пошел своим путем.

— Это было взаимно?

— Мне не приходилось слышать, чтобы Селина его поносила, как обычно поступают женщины, когда расстаются с мужчинами. Правда, я не так уж часто с ней вижусь — времени нет. Но, насколько я могла судить, она держалась вполне достойно. Они любили друг друга, а потом разлюбили. Повторяю, каждый пошел своим путем.

— Она когда-нибудь упоминала об Элизе Мейплвуд?

— Это та женщина, которую убили? Нет. Я впервые услышала ее имя этим утром в новостях.

— А имя Лютера или Диэнн Вандерли?

— Антиквариат? — Луиза с любопытством подняла брови. — Я с ними немного знакома. Кажется, один мой дядя играет в гольф с отцом Лютера. Что-то в этом роде. Не исключено, что Селина тоже с ними знакома, но это светское знакомство. А что?

— Жертва была их домработницей.

— Вот как? — Луиза вздохнула. — По-моему, ты шаришь в темноте, Даллас.

— Может быть. Но никогда не знаешь, что попадется в руки, когда шаришь в темноте.

— Вы должны очень гордиться, — сказала Пибоди, когда они вернулись в машину.

— А?

— Такое место! — Она оглянулась на приют. — И все это сделал Рорк!