Эвелин Энтони - Алая нить

Было серое, морозное утро конца октября. Когда они причаливали, моросило. Анжела стояла, опираясь о перила, рядом с молоденьким летчиком, которому она помогла подняться на палубу, и на душе у нее было так же тоскливо, как в природе. Ее никто не встречал. Дома едва успели получить ее письмо, где она объясняла, что возвращается и что позвонит, когда приедет. Она не могла, как последняя трусиха, причинить им боль, написав о том, что нужно говорить в лицо.

– О Го-осподи, – повторял парнишка рядом. – О Го-оспо-ди. Как же это здорово – приехать домой. А вы не рады, сестра? Разве вы не чертовски рады?

– Не так, видно, чертовски, как вы, – сказала она и через силу улыбнулась. – Вас кто-нибудь встречает?

– Мама и папа, – объявил он. – Они где-то там. В этом проклятом тумане ничего не видно.

Когда они наконец причалили, послышались крики «ура», потом спустили трап, и первый поток людей – на носилках и в инвалидных колясках – начали снимать с корабля. К тому времени, как Анжела сошла, дождь прекратился. Солнце не показывалось, и она дрожала от холода, хотя на ней был плащ. К каждой телефонной будке стояла длинная очередь. Кто-то, увидев, как нетерпеливо она ждет, подозвал ее и уступил свою очередь. Она и не представляла, какой у нее несчастный и усталый вид.

Голос матери казался надтреснутым и далеким. У Анжелы почти не было английской мелочи для автомата.

– Милая, дорогая Анжела. Ты где?

– Я в Саутгемптоне. Я приеду домой на поезде. Нет, нет, все хорошо. Как ты? Как папа? Не знаю. Зависит от того, когда я сяду на поезд. Нет, ничего горячего для меня не оставляйте. Кто знает, когда я приеду. Да, и я страшно соскучилась. У меня кончились монеты. Пока, мама, дорогая.

Она открыла дверь будки, и на нее тут же налетел нетерпеливый солдат.

– Извиняюсь, надо жене позвонить... – Какой-то миг он смотрел ей вслед. Интересно, думал он, с чего бы ей плакать?

– То есть как это нет связи? Я знаю, черт возьми, что связь есть!

Армейская телефонистка покраснела, сняла наушники и встала. Офицер он или хоть генерал, она не позволит, чтобы с ней разговаривали в таком тоне. Да еще янки.

– Извините, сэр, но я вам сказала. С этим номером на острове связи нет. Я выключаю коммутатор.

Он придвинулся поближе. Выглядел он угрожающе.

– Это военный госпиталь в Тремоли, – сказал он. – Нечего пороть чушь, что такого номера нет. Попробуйте еще. – Он полез в карман и достал пачку денег. – Сколько это будет стоить? Двадцать долларов хватит?

Военный госпиталь. Неужели офицер ничего не слышал? Она подумала: надо быть осторожнее.

– Подождите минуточку. Я спрошу. – Она поспешила на поиски начальства. Сама она не станет сообщать дурные новости такому посетителю.

Последние две недели он был занят: встречался с партизанскими отрядами в диких районах Калабрии, потерявших всякую связь с Неаполем. Писем от Анжелы не было, а он послал ей три подряд по армейским каналам, прежде чем отправиться в деревни.

Ни письма, ни весточки от нее – ничего. Гражданских линий связи не существовало, и, естественно, он отправился на военный телефонный пункт. Было десять часов вечера, и все закрыто. Только хмурая англичанка дежурила на АТС. Не следовало кричать на нее. Нужно сохранять спокойствие.

– Добрый вечер, капитан. Чем могу вам помочь?

В глазах этого человека была враждебность. Конечно, она пошла и нажаловалась. Вряд ли он добьется толку и от этого сержанта.

– Мне нужно дозвониться по этому номеру, – сказал он. – Очень важно. Ваша телефонистка сказала, что связи нет. Но телефонная линия восстановлена уже больше недели тому назад. Я знаю, что связь есть. Может, вы попытаетесь?

Сержант произнес без всякого выражения:

– Сэр, с военным госпиталем в Тремоли связи нет. Сегодня утром его разбомбили.

Это была случайность, сказали ему. Немецкий «хенкель» сбился с курса и, удаляясь от места боев в Салерно, сбросил свой груз на Сицилию и угодил в госпиталь. Вскоре после этого он разбился в горах. Это было названо актом жестокости, хотя скорее всего пилот просто не разглядел красный крест на крыше здания. Судя по тому, как летел самолет, летчик был ранен и умирал за штурвалом.

Стивена взяли на борт разведочного самолета. Когда они приземлились, его ждал джип с шофером. Списки погибших еще не составили. Сестер и пациентов продолжали извлекать из-под развалин. Некоторых опознали, других изуродовало до неузнаваемости. Спасательные работы шли полным ходом, организовали временный морг. Шофер рассказал ему все это по дороге к разбомбленному району.