Эвелин Энтони - Выстрелы в замке Маласпига

– Значит, вы просто застенчивы, – ласково произнес он. – Вот уж не представлял себе, что американцы могут быть застенчивыми. Среди них это редкое качество.

– Возможно, – быстро отпарировала она. – Но ведь не все мы развязные вдовушки со Среднего запада.

– Вы из Нью-Йорка? – Катарина почувствовала, что ее легкая отповедь вызвала у него уважение.

– Да, мы теперь все живем в Нью-Йорке.

– Я просматривал наши семейные анналы, – сказал герцог. – Там есть несколько бумаг, имеющих отношение к вашей бабушке. И к ее замужеству. Может, вы хотели бы на них взглянуть?

– Да, конечно, – ответила Катарина. – Я очень хотела бы их посмотреть. Надеюсь, я не совершила ничего предосудительного, представившись вам сама. Но я сейчас совсем одна, а это была такая редкая возможность познакомиться с семьей моей бабушки и повидать все места, о которых она столько рассказывала.

– Мы просто счастливы, что вы написали нам, правда, мама? – Герцог повернулся к старой герцогине. Она не ответила, и, повысив голос, он повторил сказанное. «Почему она не носит слухового аппарата», – удивилась Катарина. Герцогиня кивнула и помахала своей изящной ручкой: жест был кокетливый, явно уже давно отработанный.

– Очень счастливы... Расскажите мне о себе, дорогая. За кого вышла замуж ваша бабушка? После войны я встречала каких-то Декстеров. Уж не ваши ли это были родственники? – Она ждала ответа с поощрительной улыбкой на губах.

– Семья моего отца жила в Филадельфии, – спокойно сказала Катарина. – Когда я была девочкой, мы жили в Филадельфии, но затем мой отец решил переехать в Нью-Йорк. Там он и живет до сих пор. Мы жили вместе с братом; и когда он умер, я решила совершить это путешествие. – С каждым повторением она оттачивала свой рассказ.

– Вы не пожалеете, что приехали, – вмешался Джон Драйвер. – Я заехал сюда на короткое время, да так здесь и остался. – Он рассмеялся. Смех у него был на редкость приятный. Как ни у кого другого. – Я полюбил Флоренцию; люди восхваляют Рим и Венецию, но я нашел здесь самое сердце эпохи Возрождения. Сердце Италии. А затем я встретился с Алессандро, и это переменило всю мою жизнь. – Он посмотрел на кузена Катарины; у него было привлекательное, открытое лицо, не то чтобы красивое, ибо черты его были неправильны, но приятное и иронично-веселое. Он, казалось, не замечал, что она чувствует себя недостаточно свободно; сам он чувствовал себя как дома и старался ей внушить, что она очень скоро привыкнет к их обществу.

– И давно вы здесь? – спросила Катарина.

– Четыре года и два месяца. Ваши родственники не отпускают меня домой.

– Нам очень недоставало бы вас, Джон. – Это были первые слова Франчески ди Маласпига. – Сандро и я постараемся задержать вас здесь навсегда. – Она передала пустую чашечку одному из лакеев; старая герцогиня подала сигнал, и со стола тотчас убрали.

– У вас очень добросердечная семья, мисс Декстер, – сказал Джон Драйвер. – Они относятся ко мне просто замечательно.

– Не хотите ли вы зайти в нашу библиотеку? – предложил герцог. – Я покажу вам портрет вашей тети. Сходство просто поразительное.

Путь через комнату вновь показался ей очень длинным; шедший впереди лакей в белой ливрее отворил им дверь. Она прошла первая, за ней – ее кузен. «Любопытно, – подумала она, – открывает ли он когда-нибудь дверь сам или даже в спальню, которую он делит со своей несчастной на вид женой, его провожает лакей?»

В вестибюле он задержался.

– Сперва мы зайдем в библиотеку, – сказал он. – А потом совершим короткий осмотр Виллы. У нас тут множество семейных портретов и бронзовых статуй. Вы не торопитесь?

Катарина посмотрела в его улыбающееся лицо. Он сознательно пользовался силой своего обаяния, как художник – талантом. Он предлагал ей остаться и осмотреть Виллу. При всех своих изысканных манерах он сделал это предложение именно в такой форме.

– Нет, не тороплюсь, – ответила она. – Но я не хотела бы доставлять вам лишние хлопоты.

– Это не хлопоты, а удовольствие, – любезно сказал герцог. – Не каждый день встречаешься с красивой кузиной из Америки. Сюда, пожалуйста.

Он взял ее за руку, прикосновение было совсем легким, но почему-то напомнило ей прикосновение сильных, жестких пальцев Фрэнка Карпентера, когда он сжимал ее в своих объятиях. Алессандро не сжимал, он просто показывал направление. Между ними не было ничего общего, кроме одного: оба они были, очевидно, очень сильными.

– Это мое любимое убежище, – сказал герцог, когда они вошли в библиотеку. – Моя мать предпочитает свой длинный салон, она обожает гобелены, но меня они раздражают своим затхлым запахом. Предпочитаю запах дерева и кожи.