Нора Робертс - Бархатная смерть

Ева не понимала, зачем Эндерсам нужен весь остальной дом.

Конечно, не ей их осуждать, она это признавала. Жить в доме Рорка означало жить в замке, где смог бы разместиться небольшой город со всеми прибамбасами, какие только можно купить за деньги. За целые охапки, целые холмы, целые горы денег. Но у Рорка, слава богу, вкус был получше, чем у этих Эндерсов. Вряд ли она влюбилась бы в Рорка – не говоря уж о том, чтобы выйти за него замуж! – если бы он окружал себя золотом, блестящими побрякушками и бог знает чем еще.

Но хотя все огромное помещение спальни было забито барахлом, похоже, все эти вещи находились на своих местах, решила Ева. Никаких признаков беспорядка, никакого ощущения, будто что-то взято, будто кто-то рылся и что-то искал. Она обнаружила по сейфу в обеих гардеробных. Они были замаскированы так примитивно, что десятилетний ребенок с закрытыми глазами сумел бы их найти. Надо будет спросить у жены, но сама Ева не уловила признаков кражи или ограбления.

Выйдя на основную территорию спальни, она еще раз внимательно огляделась по сторонам.

– Личность подтверждена по отпечаткам пальцев: Эндерс Томас Аурелиус, проживавший по этому адресу, – начала Пибоди. – Предположительно, смерть наступила в три тридцать две утра. Час довольно поздний… или довольно ранний для игр в «свяжи меня – привяжи меня».

– Если убийца и убитый пришли сюда вместе, где его одежда?

Пибоди повернулась к своему лейтенанту, задумчиво вытянув губы трубочкой.

– С учетом того, что ты вышла замуж за самого горячего парня на планете и за ее пределами, не мое дело тебе объяснять: когда играешь в «свяжи меня – привяжи меня», надо быть голым. В этом суть.

– Суть в том, чтобы раздеть друг друга догола, так еще интереснее, – задумчиво проговорила Ева. – Если они пришли сюда поиграть, неужели он будет раздеваться, чтобы потом повесить одежду в шкаф или бросить трусы в корзину для белья? Когда у тебя в меню все это, – она указала на секс-игрушки, – неужели ты будешь думать о порядке в шкафу? Не-е-ет, одежду стягивают, срывают, комкают, рвут, бросают на пол. Даже если это привычная игра с давним партнером, разве ты не бросишь рубашку на кресло?

– Я вешаю одежду в шкаф. Иногда, – уточнила Пибоди. Она наклонила голову, изучая место преступления, и рассеянно откинула упавшую на лицо прядь волос. – Но ты права, я вешаю одежду в шкаф только тогда, когда не думаю, как бы мне прыгнуть на Макнаба, или когда сам Макнаб не прыгает на меня. А тут все так аккуратно убрано… Да и во всем доме, насколько я могла судить, пока поднималась сюда. Может, убитый был помешанным аккуратистом?

– Может, – согласилась Ева. – Может, убийца пришел, когда хозяин уже лежал в постели. Три часа ночи. Сюрприз, сюрприз! Ситуация вышла из-под контроля – то ли случайно, то ли преднамеренно. Убийца входит… Велика вероятность, что убитый или кто-то из домашних знал убийцу. Никаких следов взлома, к тому же тут навороченная система сигнализации. Входит, когда хозяин уже заснул. Застает его врасплох, будит, связывает, обрабатывает. Игры и веселье.

– Он зашел слишком далеко, – подала голос Пибоди.

Ева покачала головой.

– Убийца – он или она? – зашел не дальше, чем хотел зайти. Не верю я, что он или она просто увлекся эротическим удушением.

– Но… – Пибоди еще раз изучила тело, обстановку и пожалела, что не может взглянуть на место преступления Евиными глазами. – Но почему?

– Если это были просто игры и веселье, если все вышло непреднамеренно, почему убийца оставил удавку на шее у Эндерса? Если все вышло случайно, почему он не ослабил узел? Почему не попытался привести Эндерса в чувство, когда он начал задыхаться и биться в конвульсиях?

– Может, в экстазе… Ладно, это, конечно, натяжка, но если все произошло быстро, а партнер – он или она – запаниковал…

– Как бы то ни было, у нас есть труп, и у нас есть дело. Послушаем, что скажет вскрытие насчет случайности. Пошли, допросим экономку, а тут пусть поработают «чистильщики».

Грета Горовиц была женщиной могучего сложения, с тяжелым лицом и энергичной, деловитой манерой поведения, которую с одобрением отметила Ева. Грета пригласила Еву в просторную кухню и предложила кофе. Глаза у нее были сухи, руки не дрожали. Ее голос с сильным немецким акцентом был тверд, взгляд голубых глаз спокоен. Ева поняла, что Грета стойко встречает любые испытания.

– Давно вы здесь живете, миссис Горовиц?

– Девять лет служу в этом доме и живу в стране.