Дмитрий Вересов - У Терека два берега…

Все складывалось так прекрасно. В сорок втором ему дико повезло. Выполняя одно, в общем-то, рядовое задание командования в горах, он уничтожил группу немецких диверсантов, так сказать, походя. В горы он уходил зеленым лейтенантиком, а спускался с гор героем, блестящим офицером, перспективным оперативником. К тому же возвращался он по уши влюбленным.

Тогда ему казалось, что он просто влюблен в жизнь, во всех молодых и симпатичных женщин. Например, в радистку отряда Ксюшу Лычко. Но прошло какое-то время, и Евгений Горелов понял, что влюблен он только в Машу Саадаеву, только в нее одну.

Он получал очередные звания, награды, надежно и аккуратно выполнял свою работу, но уже чувствовал, что все непременно скатится назад, даже еще ниже, на самое дно. Вся его рабочая суета только отдаляла неотвратимый конец всего – карьеры, благополучия… О чем там еще мечталось в той жизни?

Любовь к жене врага народа. Не субтильного профессора – «американо-японского шпиона», а самого натурального матерого диверсанта, который проходил подготовку в учебно-тренировочном лагере абвера. Все последствия этого Евгений Горелов понимал, как никто другой, но ничего не мог с собой поделать.

Перед глазами стояла сцена, как он спасает Машу Саадаеву, когда враг будет безжалостно уничтожаться. Как среди огня и пожарища появится он на белом коне… Тьфу, нечисть! Опять этот белый конь! Интересно, куда он все-таки делся? Сожрали, наверное, его дикие звери? Или этот хромой чечен его нашел?

Погоди, капитан Горелов, все тебе припомнят, и этого белого коня – козырную карту вражеской пропаганды на Северном Кавказе, которую ты упустил, – тебе тоже припомнят, подошьют к делу.

Дверь хлопнула, и капитан Горелов впервые в жизни испугался этого звука. Человек топтался в тамбуре, не решаясь войти.

– Товарищ капитан, вы здесь? – услышал он голос связистки Ксюши Лычко. – Разрешите войти?

– Заходи, раз пришла, – отозвался Горелов.

Ксюша бойко протопала через комнату и села за стол напротив него. Горелов поднял голову и посмотрел на девушку. Но чуда не произошло. Курносое лицо, светлые брови. Ксюша Лычко, верный товарищ, его постоянный опекун, правая рука, палочка-выручалочка… Все на свете, все легкое, хорошее, веселое, но только не эта горькая, отчаянная, несуразная, несвоевременная любовь, которая взяла вот за глотку и не отпускает никак.

– Я по делу, товарищ капитан, – осторожно сказала Ксюша, заглядывая в глаза командиру.

– А без дела к боевому товарищу ты зайти не можешь?

– Хорошо бы, если бы так, как вы говорите. Я бы и без дела могла, и как хотите, товарищ капитан, – с неожиданным вызовом сказала Ксюша.

– Ого! Это что-то новенькое! Ну-ну, слушаю тебя.

– Я точно по делу…

– По делу… Я как раз думал по поводу моего дела. Интуиция, видно, еще работает у товарища капитана… Что ты все заглядываешь? Думаешь, что я пьян? Нет, Ксюша, трезвее не бывает. Говори, не дрейфь!

Ксюша наморщила свой задорный носик, отчего стала слишком потешной для серьезного разговора, но все-таки выдохнула разом:

– Вас на рассвете арестуют!

Она думала, что Горелов удивится, вскочит, схватится за оружие, но он только хмыкнул:

– Быстро! Все-таки хорошо мы работаем. Одно слово – Система! Если бы вся армия так, давно бы немца выгнали. Откуда знаешь?

Ксюша опустила глаза, наверное, полагая, что демонстрирует этим красивую печаль. На самом деле опущенные белесые ресницы ничего не прибавили к ее обычному выражению лица.

– Меня допрашивал майор Бондаренко, и я слышала, как он распорядился.

– А-а-а, – лениво протянул Горелов, – тогда понятно. Мы тут с ним немного поспорили перед операцией. Я его даже кем-то обозвал. Ты не слышала, кем я его обозвал? Или чем? Вспомнил! Ушастым ежиком. Ты обращала внимание, как он топочет? Ежик настоящий! А уши какие!..

– Товарищ капитан, вы что – не понимаете? Вас через четыре часа придут арестовывать, а может, и раньше. Надо же что-то делать…

– А что тут делать? Вон целые народы арестовывают, а я – мелочь пузатая, – и вдруг, резко выйдя из расслабленно-равнодушного состояния, неожиданно спросил: – Что сболтнула про меня, тварь?! Ну, говори, сука!

Ксюша даже подпрыгнула на стуле и тут же, закрыв лицо ладошками, разревелась по-детски.

– Простите меня, товарищ капитан! Я все ему рассказала. Как мы эту Саадаеву в лесу встретили, как вы ей тогда ночью про секретную операцию рассказали. Чеченцам, мол, теперь опасно, надо ей уходить. И как вы в любви ей признавались, я тоже рассказала…