Нора Робертс: Населенный смертью

— На стенах висели картины, — отметила Ева. — Можно разглядеть квадраты и прямоугольники темного цвета в тех местах, где они были. Наверное, он продал их, чтобы получить деньги на своей проект.

Вторая спальня была оборудована под офис, и, глядя на его состояние, Ева не могла сказать, что Хопкинс был аккуратным или организованным человеком. Стол был завален небрежно написанными записками, набросками, мемо-кубиками, кофейными чашками и тарелками.

Память устройства связи на его столе была заполнена только льстивыми переговорами покойного, расхваливающего свой проект для потенциальных спонсоров и назначающего встречи на которых, как предполагала Ева, он делал тоже самое.

— Пусть электронный отдел проверит все данные и переговоры. — Отдел электронного сыска (ОЭС) сможет быстрее и лучше нее разобраться со всеми переговорами и обменами данными. — Не похоже, что он много развлекался в последнее время, что совпадает с заявлением швейцара. Никаких личных сообщений на его домашнем средстве связи. Все только о деньгах.

Ева прошлась по квартире. Хопкинс не жил здесь, а скорее выживал. Продавал имущество, пытался собрать деньги.

— Мотив убийства вряд ли связан с деньгами. У него их почти не было. Скорее всего, мотив связан с чувствами. Это что-то личное. Кому-то нужно было убить его именно там, где спрятаны пожелтевшие кости предыдущей жертвы. А это значит, что убийство совершено умышленно. Здание было продано с аукциона полгода назад. Это был негласный или открытый аукцион?

— Я могу проверить, — начала Пибоди.

— У меня есть идея получше.

Еве казалось, что парень, за которого она вышла замуж, всегда был на каком-нибудь совещании, собирался туда или только его закончил. И, похоже, они ему нравились. Всякое бывает.

И ей пришлось признать, что когда его лицо появилось на экране, она слегка замедлила шаг, подумав: он мой.

— Парочка вопросов, — начала Ева. — Легендарный дом номер двенадцать. Нужны детали аукциона.

Его темные брови вскинулись над синими глазами.

— Куплен ради песни, которая, скорее всего, окажется панихидой. Или это уже случилось? — спросил Рорк.

— А ты соображаешь. Да, нынешний владелец в морге. Он купил его подешевке?

— Прошлые владельцы выставили его на продажу несколько лет назад, а потом выставили на открытый аукцион через несколько месяцев после последнего пожара.

— Пожара?

— Было несколько пожаров. Без видимых причин, — добавил он голосом, в котором слышался ирландский акцент. — Хопкинс, не так ли? Наследник дурной славы? Как его убили?

— Девятимиллиметровый Смит-Вессон.

На его необыкновенном лице мелькнуло удивление.

— Ну что ж, это кажется интересным. Я так полагаю, это оружие снова вернулось к тебе.

— Да, оно у меня. Все детали позже. Ты ведь знал об аукционе, да?

— Да. Его широко рекламировали последние несколько недель. Здания с такой историей вызывают мгновенный интерес публики.

— Да, это я поняла. Если это такая выгодная покупка, то почему ты не прикупил его в дополнение к своей мегамонополии?

— Оно населено привидениями. И проклято.

— Ага. — Она фыркнула было от смеха, но Рорк серьезно смотрел на нее с экрана. — Хорошо, спасибо. Увидимся позже.

— Конечно.

— Ты не можешь просто слушать его? — Пибоди тяжело вздохнула. — Я имею в виду, неужели ты не можешь просто закрыть глаза и слушать?

— Перестань ворчать, Пибоди. Убийца Хопкинса должен был знать, что здание было выставлено на продажу. Может он тоже хотел купить его, а может и нет. Но он бездействовал при прошлых владельцах, поскольку ждал Хопкинса. Все-таки, это личное. Заманивает его, убивает, оставляет оружие и клипсы рядом со скелетом за кирпичной кладкой. Таким образом делает некое заявление.

Пибоди тяжело выдохнула.

— Это место не лучший способ делать заявление, не важно, личное оно или какое-то там еще.

— Надо проверить. Пойдем-ка потанцуем.

Школа танцев Джил располагалась на третьем этаже невысокого здания, построенного после Городских войн в Вест-сайде. Владельцы могли похвастаться большой комнатой с зеркальной стеной, трикотажным полотном, нагромождением стульев и декоративным экраном, который отделял небольшой стол от общего зала.

Здесь пахло потом, запах которого пытались перебить ароматом цветочного освежителя.

Фэнни Джил была худой как угорь, с грубым недоверчивым лицом и копной блестящих белокурых волос, перевязанной красной лентой. Ей осунувшееся лицо стало еще суровее, когда она уселась прямо на стол и сказала: