Сьюзан Ховач - Роковая привязанность

Он мысленно представил себе Бариан. Старый фермерский дом с желтыми стенами и белыми ставнями, перестроенный Джоном, стоял в двухстах метрах от моря. Это было необычное, потрясающее место. После смерти Софии Макс решил, что Джон продаст Бариан, но он этого не сделал. Он отдал его Мэриджон.

Как только Майкл Риверс вернулся этим вечером домой, он тотчас вывел машину из гаража и отправился из Вестминстера, находилась его квартира, в монастырь, расположенный в семидесяти километрах от Лондона, в Сюррее. В Гилдфорде он перекусил и поехал дальше в сторону Хиндхэда и Девилс Панчбоул. В начале восьмого он подрулил к обители, называвшейся «Крест Ансельма». Июльское солнце догорало в небе над елями, которые ели на холмах.

Его приняли с удивлением, настороженностью и даже неодобрением. Как правило, посетителей не пускали по вторникам; мать-настоятельница строго следила за соблюдением этого правила. Однако в случае крайней необходимости исключения все же делась.

— Вас, разумеется, ждут?

— Нет,— сказал Риверс,— но... думаю, она захочет меня увидеть.

— Одну минуту, пожалуйста,— произнесла женщина в черном платье; повернувшись, она покинула помещение.

Он прождал примерно четверть часа в пустой маленькой комнате; его терпение уже истощалось, когда женщина наконец вернулась. Ее тонкие губы были недовольно сжаты.

— Сюда, пожалуйста.

Он последовал за ней по длинным коридорам; знакомая тишина угнетала его. Он попытался на мгновение представить себе, что значит жить в таком месте, отрезанном от мира, наедине со своими мыслями, но его сознание отторгало эту картину, Майклу стало е по себе, его кожа покрылась испариной. Чтобы нейтрализовать кошмарный плод воображения, он заставил себя подумать о своей сегодняшней жизни, о буднях, заполненных работой в офисе, вечерах, проведенных в клубе за бриджем или в ресторане клиентами, о уикэндах с гольфом и прогулках на свежем воздухе, него не оставалось времени на то, чтобы просто посидеть и подуть. Так было лучше. Когда-то давно он иногда получал удовольствие от одиночества, но сейчас предпочитал, чтобы его жизнь была насыщена общением с людьми и деятельностью. Монахиня открыла дверь. Когда он переступил порог, она закрыла за ним дверь, и он услышал донесшийся из коридора звук ее торопливых шагов.

— Майкл! — с улыбкой на лице произнесла Мэриджон.— Какой приятный сюрприз!

Она встала и подошла к нему; солнечные лучи, проникавшие сквозь окно, упали на ее прекрасные волосы. В его горле тотчас образовался комок; он стоял в растерянности перед ней; он потерял способность говорить и двигаться, почти не замечая, что их окружает.

— Дорогой Майкл,— услышал он ее мягкий голос.— Проходи, садись, объясни мне, в чем дело. Плохие новости? Иначе вряд ли бы ты отправился в такую даль после тяжелого дня.

Она ощущала, что он чем-то расстроен, но не знала, в чем тут причина. Ему удалось овладеть собой; она подвела его к двум стульям, стоявшим у стола. Он сел напротив Мэриджон и нащупал пальцами пачку сигарет.

— Можно мне покурить? — пробормотал он, глядя на стол.

— Пожалуйста. Угостишь меня?

Он удивленно посмотрел на нее, и она улыбнулась, заметив выражение его лица.

— Я не монахиня,— напомнила она.— Даже не послушница. Я всего лишь ушла от мирской жизни.

— Конечно,— смущенно произнес он.— Я всегда это забываю. Он протянул ей сигарету. Она все еще носила обручальное кольцо; она взяла сигарету тонкими длинными пальцами, которые он помнил.

— У тебя прибавилось седых волос, Майкл,— сказала она. Думаю, ты по-прежнему слишком много работаешь.

Сделав затяжку, она добавила:

— Какой странный вкус! Очень необычный! Словно у экзотического яда, усыпляющего навеки... Сколько времени прошло с твоего последнего приезда, Майкл? Шесть месяцев?

— Семь. Я был здесь во время Рождества.

— Ну конечно! Теперь я вспомнила. У тебя та же квартира в Вестминстере? Странно, я не могу представить тебя в Вестминстере. Ты должен снова жениться и жить в шикарном пригороде в Ричмонде или Рохэмптоне.

Она задумчиво выпустила дым к потолку.

— Как поживают твои друзья? Ты видел Камиллу? Помню, ты говорил, что встретил ее на какой-то вечеринке.

К нему постепенно возвращалось спокойствие. Он был благодарен ей за то, что она болтала все это время, пока он не почувствовал себя лучше; она сыграла прелюдию, в которой он нуждался. Словно она знала... Нет, это исключено. Она не может знать.