Каролина Фарр - Дом на могиле

Эхо гонга смолкло, а вместе с ним пропало и видение. Где-то вдалеке кто-то весело свистел, разжигая огонь в печи. Хлопнула тяжелая чугунная заслонка, упала небрежно отброшенная лопата, под моим окном слабо зашипел пар... Потом с той же стороны в невидимой кухне зазвенела посуда.

Восемь часов моего первого утра на Уэргилд-Айленде! Я вспомнила, что завтрак подается в девять. У меня был еще час на то, чтобы принять душ и приготовиться к предстоящему дню, который, похоже, обещал быть праздным, поскольку в Уэруолде никто, кроме слуг, по воскресеньям не работал.

Джон Уайганд рассказал мне все это вчера вечером, показывая эту огромную комнату со старомодной кроватью с пологом на четырех ножках, на которой могла бы уместиться целая семья. Я боялась на ней потеряться и замерзнуть, но мне еще никогда не доводилось так славно и крепко поспать после того, как согрелись холодные простыни. Казалось, что я плаваю на матраце, покрытом свежевыстиранными простынями, согретая большим пуховым стеганым одеялом, свисающим до пола с каждой стороны огромной кровати.

Подумав об этом, я с наслаждением зевнула и решила, что это ложе не идет ни в какое сравнение с узкими тахтами, на которых мне приходилось спать в Сан-Франциско. На них, если ночью повернешься, одеяла сползают с тебя, оголяя спину. Я хихикнула, представив эту огромную кровать в последней квартире, где жила с подругой после маминой смерти. Вся квартира была меньше ее!

Джон Уайганд рассказал мне, что это главная комната для гостей. Они решили поселить меня в ней для большего уединения. Здесь стояли книжный шкаф и огромный письменный стол, которым я могу пользоваться, если захочу вечером позаниматься или поработать у себя, а не в кабинете профессора Уайганда на цокольном этаже. А еще здесь была своя ванная.

Однако, встав с постели и потянувшись, я вдруг подумала о Ллойде Мередите и содрогнулась при мысли, не спал ли он в этой комнате перед гибелью? Как хорошо, что мне не пришло это в голову вчера вечером, иначе вряд ли удалось бы поспать так крепко!

Воздух был звонким, как море, и колючим, как канадский лед, поэтому я быстро протянула руку к халату, нашла на ощупь тапочки, подошла к камину, неумело поворошила угольки старомодными медными каминными щипцами и осмотрела ванную.

Пока что из всех обитателей дома Уайгандов я познакомилась лишь с домоправительницей, миссис Хадсон, и рыжеволосой горничной по имени Эдна Джоунз. Джон сказал, что отец рано лег спать, а брат Рандолф остался на ночь в деревне. О своей мачехе Карен он не упомянул, вспомнила я, наслаждаясь теплом мерцающего огня.

Выйдя из ванной, я из любопытства подошла к окну. Занавески были яркими и современными, большое красивое окно, очевидно, появилось совсем недавно, потому что деревянная рама и краска на ней выглядели новыми. Рассмотрев окно, я подумала, не являются ли оно и занавески произведением Карен Уайганд?

Глянув через запотевшее стекло, я инстинктивно отпрянула. Оказывается, Уэруолд-Хаус стоял на краю огромного серого утеса, под которым бурлило море. Волны с грохотом ударялись об острые скалы, а порывы ветра разносили белую пену.

Посмотрев на них, я вздрогнула и порадовалась, что Анжело Раволи привез меня с материка вчера вечером. Сегодня утром море было бы слишком бурным даже для его любимой «Лорелеи»! Если верить тому, что предвещали низкие, темные, нависающие облака, Анжело еще несколько дней не вернется в Грэнит-Бей.

Я решила весь этот день провести в своей комнате, распаковать вещи и обжиться. Джон пригласил меня на службу, тактично выяснив, что в школе я посещала англиканскую церковь. Он исполнял обязанности непрофессионального священника, поскольку на Уэргилде не было настоящего священника. Я отказалась под тем предлогом, что сначала мне нужно устроиться и осмотреться.

Приняв горячий, освежающий душ, я насухо вытерлась и тщательно оделась. А посмотрев на себя в высокое зеркало туалетного столика, задумалась, как надолго мне удастся сохранить загар, который приобретала все лето. Я натуральная блондинка с карими глазами, и загар мне идет. Я не такая уж красавица, хотя мне говорили, что у меня правильные черты лица и хорошие волосы. Благодаря любви к серфингу и морю фигура у меня лучше средней, длинные, стройные йоги и красивая грудь, так что недостатка в поклонниках у меня никогда не было.

Кажется, Джон Уайганд вчера вечером обратил на меня внимание. Не могу сказать, что именно в нем мне не понравилось. Он был настоящим джентльменом, заботящимся только о моем комфорте. Страх, который я поначалу испытывала, когда, выехав из Уайганд-Харбор, мы оказались в полной темноте, быстро прошел. Моя неприязнь была чисто инстинктивной. Причины ей я не находила. Но она все же была.