Татьяна Устинова - Неразрезанные страницы

– Я волновалась.

– Мы так и подумали, но на самом деле все в порядке, волноваться совершенно не о чем…

Мать Берегового взялась рукой за лоб.

– С ним беда какая-то, да, Катя?..

– Нет никакой беды, – выговорила Митрофанова и улыбнулась очень весело. – Он просто в командировке, далеко. В Анадыре.

Черт бы взял Поливанову, придумавшую этот Анадырь!

– Там наше издательство открывает региональный дистрибьютерский центр, а ни один компьютер не работает и ни одна программа не идет! И ему пришлось лететь. Анна Иосифовна позвонила…

– Ну да, – сказала мать Берегового, – это вы уже говорили. Но он хотя бы… здоров?

– Здоров, – совершенно честно ответила Митрофанова. Она вдруг очень устала. – Можно я сяду?

– Садитесь, конечно, – спохватилась Елена Васильевна. – Я тоже хороша! Садитесь, садитесь, Катенька! А вы у него в отделе работаете?

Сто лет, а может быть, даже и сто пятьдесят, никто не называл Екатерину Петровну Катенькой!..

И почему-то она не решилась признаться, что работает вовсе не у Берегового в отделе, и вообще она не «в отделе», а заместитель генерального директора, большой начальник, успешная женщина с нервами – стальными канатами, и всякое такое!..

В ее сегодняшней, другой, больничной жизни все это не имело никакого значения.

– А врачи? И профессор? Откуда они взялись?.. Это вы их привели?

– Ваш сын… Володя то есть, попросил Марину Покровскую, она позвонила Долгову, и он вас посмотрел. Покровская с ним дружит.

А Долгов-то, оказывается, профессор! Эта мысль доставила Екатерине Петровне крохотное и очень личное удовольствие, как будто дала возможность лишнюю секунду погордиться профессором Долговым, о существовании которого она еще утром ничего не знала.

– Час от часу не легче! Писательница Покровская?! – И Елена Васильевна опасливо покосилась на книжку, лежавшую на тумбочке, как будто писательница могла оттуда подслушивать.

Неожиданно выглянувшее поверх низких снеговых туч мартовское солнце залило палату, и Митрофанова зажмурилась.

– Я ведь уже довольно давно болею, – сказала мать Берегового так, как будто просила за это прощения, и Катя открыла глаза. – Володю измучила совсем!.. Это же все платное, за так никто не лечит!.. И он все платит и платит, ездит и ездит!.. Обещали операцию сделать, да все откладывают, а почему откладывают, непонятно. То ли поздно уже, то ли смысла нет… – И она улыбнулась. – Я как-то уж и привыкла, знаете, что все скоро закончится. Но Володю очень жалко. Он мне все твердит, что я поправлюсь, а я же вижу – не верит. И боится. Мальчишки вообще врачей боятся, как огня! В любом возрасте боятся! Врачей, больниц, уколов.

– Елена Васильевна…

– Я ему сто раз говорила, что выпишусь, дома буду, а там сколько Бог даст, столько и проживу, что здесь лежать, занятых людей от дела отрывать, если ничего уже не поправишь, а он все не соглашается. Приезжает, книжки привозит, – она грустно кивнула на роман Покровской, – и еще яблоки какие-то, а иногда курицу, или котлет нажарит, а мне ведь совсем ничего не хочется, Катенька!.. Ну ничего.

Она помолчала. Митрофанова вздохнула.

– Вот он посидит, мы с ним поговорим, как после операции в Завидово поедем, у нас там домик, Володя, пока я не заболела, почти каждые выходные туда ездил. И еще про весну поговорим, как скоро все изменится, зацветет. Я сирень очень люблю, и у нас там, в Завидове, знаете, просто море сирени. И персидская, и белая, всякая разная. Про собаку поговорим. Он все собаку хочет!.. Придумал, как я с ней буду гулять, когда он на работе. Вот мы разговариваем, а я вижу, что ему страшно, мальчишечке моему, так страшно!.. Я его подвела… некстати.

Солнце, яростное, мартовское, неожиданно горячее, затопило крохотную белую комнату, залило до краев.

Весна, весна… Скоро все изменится. Скоро все изменится навсегда.

– А тут вдруг он не приехал!.. – Елена Васильевна, порывшись в тумбочке, достала салфетку и аккуратно вытерла глаза. – Звоню, не отвечает. На работе его нет, я и туда позвонила!.. Я решила, что до вечера подожду, а потом поеду его искать.

– Не нужно его искать! – перебила Катя очень громко. – Он в Анадыре, в командировке! Анна Иосифовна отправила.

Мать Берегового посмотрела на нее:

– Особенно-то плохого ничего нет?

– Да все хорошо, Елена Васильевна! Самое главное, что вас Долгов посмотрел! И сказал, что на следующей неделе сделает операцию!

Лицо Елены Васильевны как будто дрогнуло.

– Да, да, – продолжала напирать Митрофанова, – он про какие-то обследования сказал и про операцию!.. Он сказал, процентов восемьдесят за то, что ее сделает! Он подробнее обещал Володе рассказать, а мне не стал, потому что я не родственница! А эта женщина, ваш лечащий врач…