Барбара Майклз - Хозяин Чёрной башни

– Я этого не выдержу, – громко сказала я.

Звук моего голоса напугал меня; казалось, он исходит от кого-то еще. Ну конечно, этот хриплый, подавленный голос не может исходить от создания, которое я вижу в зеркале. Я сведу эту красавицу вниз по лестнице и покажу ее всем им; и никто, даже Гэвин Гамильтон, не догадается, что это вовсе не я. Я неловко повернулась, путаясь в складках юбок, и пошла по коридору, чтобы пожелать Аннабель доброй ночи.

При виде меня девушка в восторге захлопала в ладоши. В тот вечер она выглядела необычайно хорошенькой; даже самые скромные удовольствия, казалось, приводили ее в восторг.

Мужчины ждали меня в гостиной. Рэндэлл развалился на стуле рядом со столом с наполовину опустошенным стаканом в руке. Когда я вошла, он поднял на меня взгляд, и на мгновение я подумала, что он сейчас проглотит свой стакан. Он вскочил и стоял, тупо глазея на меня; его рот был наполовину открыт, а губы в свете ламп казались мокрыми.

Мистер Гамильтон, устроившийся в своей любимой позе рядом с камином, не сделал никакого движения. На нем был вечерний наряд горцев, и он выглядел словно глава клана из числа сорока пяти избранных. Его куртка была из зеленого бархата, сочетавшегося с зелеными тонами шотландки; запястья украшали кружева, а на туфлях сверкали серебряные пряжки.

Рэндэлл подошел ко мне и поцеловал мою руку. Он сделал это очень неловко. На нем был вечерний наряд: черный шелковистый костюм и накрахмаленная белая рубашка. Среди оборок на рубашке сверкала бриллиантовая булавка. Когда он выпрямился, все еще держа мою руку в своих, я почувствовала сильный и неприятный запах бренди.

Словно издалека я услышала голос мистера Гамильтона.

– Карета будет подана через пару минут, – сказал он. – Рэндэлл, предложите мисс Гордон немного шерри.

Рэндэллу волей-неволей пришлось освободить мою руку. Я плюхнулась на ближайший стул, не сводя глаз с зеленых бархатных складок своей юбки и пытаясь успокоиться. Пока что все шло даже хуже, чем я ожидала. Зеленый бархат – на моем платье, на его куртке. Теперь я никогда не смогу спокойно видеть зеленого бархата, он всегда будет для меня напоминанием.

Рэндэлл принес мне вина и снова наполнил свой стакан.

– Тост! – произнес он, причем язык уже не слишком хорошо ему повиновался. – За прекрасную мисс Гордон – да останется ее имя навеки тем же!

Он счастливо захихикал и выпил. Я не знала, присоединился ли к нему мистер Гамильтон; я не могла его видеть со своего стула, а из той части комнаты до меня доносилась лишь мертвая тишина.

Рэндэлл одним махом опрокинул свой стакан и глубоко вздохнул.

– Я кое о чем подумал, – объявил он и клюнул носом. – Мы ведь все кузены и кузины, разве не так? Давайте обращаться друг к другу по именам. Дамарис, перед тобой – Гэвин. Гэвин, позволь представить – Дамарис. Давайте же все пожмем друг другу руки!

– С удовольствием, – холодно произнес мистер Гамильтон. Он ухватил Рэндэлла за руку, одновременно отобрав у него стакан, который нежно сжимал в руке кузен. 3атем повернулся ко мне: – Идемте, Дамарис.

В холле мы обнаружили миссис Кэннон, укутанную в фантастическую розовую накидку из тафты, и мы с ней вместе сели в экипаж. То, что она едет, было решено в последнюю минуту. Аннабель как-то вскользь упомянула, что старая леди очень убивается из-за того, что не сможет увидеть праздника, и добавила, почти так же вскользь, что мое положение и в самом деле требует присутствия дамы-компаньонки. Меня отнюдь не заботило, чего требует мое положение, но я подумала, что миссис Кэннон тоже имеет право на свои маленькие радости, поэтому я устроила так, чтобы она поехала.

Хозяин одним махом взлетел в свое седло, а Рэндэлл с трудом вскарабкался на свое. Я заняла место в карете и расправила складки своих юбок; они закрыли собой большую часть сиденья. Выглянув в окно, я заметила Бетти, которая, теребя фартук, наблюдала за мной из укромного местечка на балюстраде. Я улыбнулась ей. А потом неожиданно, без всякой задней мысли, произнесла:

– Приглядывай за Аннабель, ладно, Бетти?

Бетти послушно, хотя и удивленно, кивнула. Но я была поражена этим словам даже больше, чем она. Я снова устроилась в карете, гадая, что заставило меня сказать это.

Мы увидели огни Глендэрри задолго до того, как добрались до дома. Казалось, он плыл над пологим хребтом, словно корабль, освещенный призрачным светом лунных лучей и сиянием свеч. Двери были открыты, и на верхней площадке лестницы стоял сэр Эндрю, поджидая нас.