Сохейр Хашогги - Мираж

— Parle franзais? [5] Поговорим по-французски? — одними губами проговорил Рошон.

Амира отрицательно покачала головой. Это покажется подозрительным. Потом, кто знает, может быть, кто-то из слуг хоть немного понимает по-французски.

Филипп достал из кармана спортивного видового пиджака блокнот и ручку.

— Я все же беспокоюсь за ваше здоровье, — говорил Филипп, одновременно записывая что-то в блокнот. — Вы уверены, что достаточно окрепли для всех этих путешествий?

— О, благодаря вам и доктору Коньяли я прекрасно себя чувствую.

— Отлично. — Рошон показал Амире листок из блокнота, на котором было написано: «Собираетесь ли вы завтра на «Египетскую ночь?»

Амира кивнула.

— И все же меня волнует здоровье моей больной, — проговорил Филипп, продолжая писать.

— Прошу вас, не переусердствуйте с нагрузками.

«Я буду в саду, когда вы вернетесь, — говорилось в следующей записке. — Не спешите, я подожду».

— Обещаю вам, доктор, — произнесла Амира, — я буду очень осторожна.

Для молодых женщин аль-Ремаля, точнее, из аль-ремальской знати, «Египетская ночь» была самым лакомым из празднеств по случаю пятидесятилетия царствования нынешнего короля.

Это был своеобразный девичник, на котором женщины могли вести себя раскованно и свободно, нарядиться в самые немыслимые модные платья, вспомнив о срочных одеждах только к концу вечеринки. Такие вечеринки были новшеством для страны. Всего каких-то десять лет назад такое в аль-Ремале было просто невозможно.

Для празднества был выбран танцевальный зал отеля «Хилтон», дворец сочли не слишком подходящим местом для такого разгула в западном стиле. На Амире было расшитое блестками платье от Живанши с юбкой из блестящей тафты. Обстановка напоминала европейский банкет, но без выпивки и без мужчин.

В зале пили фруктовые соки, ели деликатесные закуски, обменивались комплиментами, шутили, пикировались и сплетничали триста или четыреста разодетых в пух и прах женщин.

Среди этого дамского множества было только три или четыре скромницы в традиционной одежде, да и те без чадры.

Чем дальше в лес, тем больше дров. Дух товарищества тесно сплотил собравшихся. Женщины, вообразившие, что пустились в опасное приключение, позволяли себе откровенность, абсолютно немыслимую в других обстоятельствах: малознакомые жаловались друг другу на мужей, законы и вообще на аль-ремальские порядки.

Перед Амирой возникло лицо едва знакомой принцессы.

— Амира, скажи правду: была авария или нет?

Вопрос хлестнул ее, как плетью.

К счастью, Амире не пришлось на него отвечать. Грянула музыка, и громкий голос объявил, что сейчас выступит Сония Мурад — великолепная танцовщица, лучшая исполнительница беледи — танца живота. Выступление этой артистки было одной из причин того, что «Египетскую ночь» нельзя было провести во дворце. В зале почти не было пожилых женщин: блюстители законов шариата и старики считали профессиональных танцовщиц, исполнительниц беледи, едва ли не проститутками. Сама Амира знала только несколько движений танца — Джихан дала ей несколько уроков, да когда-то Амира видела, как танцевала беледи Лайла. Сегодня ей предстояло насладиться настоящим искусством.

Сония Мурад была замечательной артисткой. Это стало ясно с первых же ее движений. Сония была воплощением красоты, красоты подлинной, женщиной, рожденной для того, чтобы научить простых смертных этой истинной красоте.

Сония начала танцевать. Казалось, в тот же миг зал озарился волшебным, неземным светом. Амира всегда была уверена, что беледи — чувственный, может быть, даже эротический танец, и, видимо, так оно и есть на самом деле, но в танце Сонии Мурад было нечто большее, чем простая чувственность. В нем была радость, боль, юмор и даже страх. Танцовщица из простой женщины стала волшебным, божественным созданием.

Временами Сония с такой скоростью вибрировала всем телом, что, казалось, обычному человеку неподвластен такой немыслимый ритм; временами же она застывала на месте, сохраняя величественную неподвижность, и это навевало мысли о звездах — чистейшем божественном творении.

Сония завладела собравшимися. Женщины хлопали в ладоши и кричали от восторга, забыв обо всем на свете. Когда танцовщица указала рукой на одну из них, та вышла на подиум и начала танцевать, словно влекомая невидимой, но властной силой. Скоро, повинуясь жестам Сонии, на сцене танцевали уже больше десятка женщин. Амира диву давалась, глядя, как раскрываются в танце индивидуальности. В этот миг Сония Мурад вдруг указала на нее. Амиру подхватили под руки и вытолкнули на сцену.