Ирина Мельникова - Ржавый Рыцарь и Пистолетов

Она открыла чемодан. Сегодня надо одеться удобно, но так, чтобы у всех местных матрон зрачки свело в кучку. Даша выбрала черные кожаные брюки, темно-серый с высоким воротом тонкий свитер и кожаный жилет. Стильные остроносые ботинки, маленькая, по голове, шапочка из белого меха, красный канадский пуховик, длинный шарф. Скромно, элегантно и для умного — достаточно! Достаточно, чтобы проглотить язык от зависти…

Даша злорадно ухмыльнулась в зеркало. Теперь она может позволить себе одеваться скромно, потому что давно уже поборола комплекс нищенки, когда скупала половину бутика, а после не знала, что делать с этой прорвой нарядов.

Она покрутилась перед зеркалом, проверив придирчиво каждую деталь своего туалета. Не выпадает ли она из общего ансамбля, соответствует ли выбранному стилю? Сегодня у нее трудный день, и наряд должен помочь ей сохранить самообладание, даже если ее в открытую будут провоцировать на скандал. Подвоха следовало ожидать и от юных шакалов-газетчиков, и от телевизионщиков. Тайных и явных недоброжелателей у нее, как у каждого, посмевшего выползти из общей колеи человека, было более чем достаточно. Возможно, сегодня-завтра у этой своры хватит такта не цепляться к ней, но потом они возьмут реванш, и, скорее всего, после похорон Арефьева, чтобы не дать ей собраться с духом.

Здесь, в провинции, еще не знают, что она хорошо усвоила закон столичных джунглей: «Бей первой! И сразу под дых!» Равно как и поняла, что после подобного удара можно говорить и делать все, что твоя душа пожелает, пока противник вновь не обретет способность дышать! Но дыхание у него при этом все равно будет слабое и поверхностное!

Даша усмехнулась. Чего вдруг она разошлась? Она вернулась в свой город победителем. А победителей, как известно, не судят. В глаза, естественно, а за глаза, черт с ними, пусть злословят. Она осмотрела пальцы. Ногти в порядке, не стыдно будет сунуть руку для поцелуя…

И снова взглянула на часы. Четверть девятого. Рановато! Даша вздохнула. Конечно, в череде обязательных церемониальных расшаркиваний и вежливых поклонов будут приятные моменты встречи с друзьями. Но их у нее почти не осталось. Даже Таньку и Маньку можно назвать только хорошими приятелями, но никак не друзьями. Друзья не кричат: «Порви ее! Порви!», когда на тебя бросается злобная стая… Разве только Оляля? Добрый старый проходимец и плут Оляля! Ляля, Лялька…

Даша опять бросила взгляд на телефон. Ну, Лялька же, проснись наконец и позвони! Неужто не чувствуешь, как плохо и тоскливо твоей Дашке в этом когда-то любимом ею городе?

И, словно в ответ на ее немой призыв, телефон зазвонил — резко, требовательно, словно всю ночь копил силы для этого надрывно-пронзительного звонка.

Она подняла трубку.

— Не смей отключаться! — приказали на том конце провода. — Знаю, ты прилетела вчера. Я видел, в твоем номере горел свет. Я позвонил с мобильного, но ты бросила трубку. Почему не хочешь ни поговорить, ни встретиться со мной?

— Я не думала, что ты настолько туп, чтобы не понять с первого раза, — сказала она на удивление самой себе совершенно спокойно. —,Два раза на одни грабли не наступают.

Даша, почему ты не захотела лететь нашим самолетом? — Этот человек имел поразительную способность не реагировать на оскорбления. В нужный момент он просто их не слышал.

— Я не служу в вашей компании! — отрезала она. — И не привыкла к спонсорским подачкам! Всегда плачу за себя сама!

— Но здесь особый случай, — не сдавался самый большой упрямец из тех, кого она когда-либо встречала в своей жизни. — Мы смогли бы поговорить во время полета.

— Как ты это себе представляешь? Два воркующих голубка на фоне твоего разлюбезного Марьяша и его прихлебателей? Кстати, он прибыл, чтобы отдать последний долг? Или доверил это тебе, гражданин Пистолетов?

— Брось дурить! — по голосу чувствовалось, что она все-таки достала его этим «Пистолетовым», но, к чести своей, Владислав Макаров умел держать себя в руках. — Я знаю, что ты порядочная язва, но я люблю тебя и хочу видеть.

— Вот только этого не надо! — прошипела она в ярости. — Никаких «люблю», никаких «видеть»! Проехали, гражданин Пистолетов, и вокзал, и старую баню! И не звоните мне больше! Никогда!

Она бросила трубку и перевела дыхание. Нет, все-таки она не научилась держать себя в руках. Ведь как хорошо поначалу вела свою линию, а под конец сорвалась, слетела с тормозов и орала в трубку, как последняя истеричка, хорошо, что не перешла на визг.