Феликс Сарнов - Кошки говорят Мяу

Смокинг сидел неплохо — только был чуть узковат в талии. Но что делать, мы — люди простые, тренажеров у нас нет. Брюки тоже туговаты на заднице, но в целом… Еще бы неделька с Рыжей, смокинг сидел бы на мне, как родной. С ней — не потолстеешь.

Вдруг мне стало немножко жалко, что половина нашего времени уже прошла, что через три денька приедет настоящий хозяин всего этого и… Рыжей, а потом вернется и моя половина. Что делать, вот так, блядь, неудачно жизнь…

Дурак , равнодушным звоночком тренькнул какой-то голосок. Я круто развернулся к Коту, но он опять смотрел на улицу, и хвост у него слегка подергивался — что-то он там увидел, какой-то слабый раздражитель. Может, вороны…

— Дураки не бывают в смокингах, — наставительно, но не очень уверенно сказал я Коту. — Ты взгляни на хозяина — в таком шике, может, больше и не увидишь!

Но Кот не обернулся, только хвост стал мерно качаться из стороны в сторону. Или он был не согласен со мной, или там, правда, что-то раздражало его.

— Ну, не хочешь — как хочешь. Ты — хамить, и я — хамить, — заявил я, и твердо ступая каблуками, как на параде, отправился в столовую.

На столе действительно горели две витые свечи в тяжелых бронзовых подсвечниках. Стол был накрыт на две персоны — с какими-то соусниками, блюдами под стеклянными крышками, тяжелыми хрустальными бокалами, рюмками на длинных ножках, спецножами и спецвилками, тремя разными тарелками перед каждым из двух мест, бутылкой красного вина, бутылкой белого, графином с чем-то прозрачным, графином с чем-то коричневым…

Я как-то… Словом, я опять, как в тогда, в самый первый раз войдя в ее фатеру, почувствовал себя неуютно, неловко как-то — гвоздь не от той стенки. Мне бы водочки… Я глянул на Рыжую и… Вся неловкость пропала.

Рыжая уже сидела за столом и несмотря на свое черное платье и прозрачный камень на шее, в котором то и дело полыхали голубоватые отсветы от пламени свечек, выглядела очень… домашней.

— Садись, — сказала она, — и попробуй вот этот салат. Потом будет рыба — с белым вином, а потом мясо — с красным.

— Мне бы водочки, — пробормотал я, садясь.

— В процессе, — сказала она и кивнула на графин с прозрачной жидкостью, а себе налила из другого — с коричневой.

— Слушай, — спросил я, налегая на салат, — а ты совсем не работаешь?

— Беру иногда на дом, когда скучно… Давай, положу рыбу.

— Ага, положи… А что берешь? Постой, ты ведь знаешь язык… Уж не переводики ли, моя донна?

Она выпила, сразу налила себе еще и кивнула.

— Ну, так, технические — я же не маэстро.

— На технических сейчас проще бабки делать, — сказал я, налегая на рыбу. — И больше выходит. Намного. Мне бы подкинула.

Она снова выпила и снова налила.

— Пожалуйста. Сколько хочешь.

— Что ж ты никогда не говорила? Я — в поте лица бьюсь, как папа Карло…

— Ты никогда не спрашивал, — пожала она плечами и выпила.

— Ты ничего не ешь — только пьешь. Хочешь надраться?

Она пожала плечами.

— Мне нравится, когда ты ешь. Выпей водки перед мясом.

— Неохота, — сказал я и налил себе вина; белого. — Вздрогнули, ваша светлость?

— Ага, — она выпила, сняла стеклянную крышку с блюда и положила себе кусок мяса с какой-то приправой. Пахло оно потрясающе. Я тоже потянулся к блюду и поддел своей вилкой большой кусок. — Только я — не светлость. Я — простых кровей. Это хозяин у нас — голубых.

— Правда?

— Ага… Вкусное мясо?

— Обалденное, — честно признался я, налил себе водки и выпил. — Так, значит, он из чистопородных… И что, играет в эти игры? — я прищурился и уставился на огонек свечи. — В ихний… дворянский клуб ходит?

— Не-а, — она покачала головой. — Он терпеть не может всех этих… Всегда злится, стоит кому-то заговорить… Даже песенок всех этих не выносит — ну, знаешь…

— Белой акации — цветы эмиграции, — кивнул я. — Поручик Голицын, плесните вина… Он прав, — я налил себе вина. — Давай за него, донна. Чем дальше, тем он больше мне нравится… Тебе опять, из графина?

— Ага, — кивнула она. — Давай… Так ты что же… За красных, что ли?

— Да не за красных я, — мы выпили, и увидев, что она ждет продолжения, попытался объяснить. — Как я могу быть за… холеру, за чуму ! Но когда стране грозит чума, когда в каком-то месте уже вспыхивают первые очаги этой чумы… Тогда власть — если это власть — не должна орать: Доло-о-ой чуму! Все на борьбу!.. Власть не должна устраивать цирк и суд с присяжными. Власть — если это власть — должна… Огородить это место кордонами, чтобы мышь не проскочила, и выжечь эту чуму каленым железом ! Тогда она — власть. А все остальное — потом. А если она этого не сделает…