Феликс Сарнов - Кошки говорят Мяу

и дернувшись, как от электрического разряда, от проткнувшей всю руку, от костяшек пальцев и до локтя, острой и… Сладкой боли.

Ковбой отлетел назад, брякнулся навзничь, выпустив из разжавшихся пальцев револьвер, и покатился… Прямо к лапам Зверя.

Зверь облизнулся (значит, уже проглотил, дожрал кусок пиявочной твари) и с любопытством уставился на распростертое прямо перед ним, крошечное тело.

Давай , мысленно крикнул я, прикончи эту сволочь, отплати ему за ту… за маленькую , и Зверь протянул свою лапу и…

Ковбой, лежа на брюхе, поднял голову, уставив на нас вытаращенные глаза и темно-красный провал в том месте, где были ровные ряды белых зубов (здорово я ему врезал, мелькнула у меня довольная мысль, и моя рука отозвалась сильным отголоском все той же, сладкой боли), и пополз к нам. Зверь осторожно подцепил его лапой и перевернул на спину, как таракана. Ковбой, как таракан, засучил руками и ногами, а Зверь опять подцепил его лапой и снова осторожно перевернул — теперь на живот. Ковбой опять пополз, им двигал самый сильный на свете инстинкт — инстинкт жизни, а Зверь повторил все снова, и до меня дошло…

Какое там отплати , какой же я мудак, если мог подумать…

Зверь играл, играл с ним в свою обычную игру, как кошка играет с мухой, с жучком, и конечно, игра эта закончится для Ковбоя тем же, чем для жучка — игра кошки, но какое там отплати , это же смешно, смешно, чтобы он всерьезстал …

Зверь быстро нагнул голову до земли, осторожно ухватил Ковбоя белыми клиньями клыков, выпрямился, вздев на огромную высоту крошечное , сучащее конечностями тельце, и тут у Ковбоя прорезался голос — он истошно заорал. Зверь фыркнул, тряхнул огромной головой (что за писк?), выпустил встряхнутое тело (я так не играю!), и оно медленно, как при замедленной съемке, полетело вниз и каким-то бесформенным кульком брякнулось на песок.

Тряхнув головой, Зверь не рассчитал своей жуткой силы, а вернее жуткой хлипкости человеческого тела по сравнению с его силой, и на песок шмякнулся уже не Ковбой.

Судя по неестественно, совершенно неправильно разбросанным и торчащим как-то все стороны сразу конечностям тела, в нем не осталось ни одной целой косточки. Вот так — быстро, просто, без спецэффектов…

Судя по тому, как брякнулось и больше уже не шелохнулось тело, оно еще до падения уже стало мешком с костями и жидкой кашей, когда-то бывшей сердцем, легкими, печенкой и прочими атрибутами здорового, сильного организма зрелого мужчины, который всего около часу назад твердо (и не без оснований) считал себя хозяином своей и наших судеб, хозяином положения и собирался поиграть с нами в свои игры.

— Доброй охоты, — пробормотал я, и вдруг на меня стал тяжело наваливаться жуткий, противный и какой-то потный страх. Я…

Я понял, что больше ничего не стоит, не бежит и не ползет и вообще не движется между нами и… Зверем.

А Зверь…

… Вдруг встал на все четыре лапы, выпрямился во весь свой громадный рост и пристально уставился куда-то в сторону, в простирающуюся в бесконечность, в никуда , медно-красную пустыню. Ногти Рыжей впились мне в шею, и она потянула меня назад.

— Не двигайся, — почти беззвучно прошептал я. — Ради Бога, не двигайся и не вздумай заорать, если… хочешь жить.

Последнее прозвучало фальшиво, и кажется, она это почувствовала, судя по тому, как расслабились и дрогнули ее вцепившиеся в мою руку пальцы.

Кошки не желают и не могут заниматься несколькими делами одновременно, они занимаются ими по очереди — заканчивают с одним и переходят к следующему. Зверь покончил с мерзкой тварью, разодранные останки которой валялись перед ним. Потом поиграл с этими кровавыми (если это — кровь) кусками и сожрал один из них. Потом поиграл с Ковбоем, но не рассчитал свою силу — игра закончилась, едва успев начаться. Теперь он отвлекся на что-то вдалеке — что-то, слышное лишь ему одному, но…

Когда он покончит с выяснением природы этого неведомого раздражителя, он повернется к нам и… займется нами. Станет играть нами. Играть своими похожими на метровые серповидные бритвы когтями. Играть не с нами. А нами. И тогда нам уже ничего не поможет — никакие попытки доказать ему, что мы ему не опасны и никогда не станем на него нападать…

Нападать? Господи, да он и сам это знает! Что может быть опасно , для такого существа? Чего вообще может бояться такое создание? Мы же для него просто крошечные игрушки , и…