Нэнси Бартоломью - Стриптиз

— Не надо так, Кьяра.

Эл забыл, что он всего лишь мой младший брат, но вел себя так, будто он по крайней мере мне отец.

— Вот что: через два дня я звоню Джону, и если ты к этому времени не выпутаешься, я буду вынужден рассказать все отцу. Достаточно плохо, что я ему до сих пор не рассказал, но не сделал этого только потому, что ты моя сестра. Даю тебе два дня на размышление.

— Да перестань, Эл, — заспорила я. — Зачем отцу вообще знать об этом?

— Я должен был бы позвонить ему уже сейчас. Предупреждаю: или ты разберешься во всем за эти два дня, или я обо всем расскажу отцу. А ты знаешь, как он к этому отнесется. Помнишь, как было с Тони?

Я хорошо помнила, как было с Тони, и такое фиаско больше не повторится. Я переехала в Панама-Сити именно для того, чтобы выбраться почти из такого же положения, в которое попала сейчас.

— Мне надо идти, Кьяра. На меня давно сержант смотрит, ему не нравится, когда мы по телефону ведем личные разговоры. Запомни: у тебя два дня.

Он повесил трубку прежде, чем я успела что-то возразить. У меня оставалось двадцать минут, чтобы принять душ и добраться до работы. Но как бы ни старалась, успеть я уже не могла. Значит, опоздаю, и Винсент Гамбуццо опять разозлится. Этого мне только не хватало. С моей точки зрения, во всем этом был виноват Джон Нейлор.

«Камаро» просто летел по дороге, быстро и бесшумно. И мне было плевать, поспевает за мной детектив Донливи или нет. Я опаздывала и была очень зла. Всю дорогу до «Тиффани» я мысленно вела разговор с Джоном Нейлором. Когда же Винсент Гамбуццо попытался прочесть мне нотацию из-за того, что я на полчаса опоздала, я просто прошла мимо него. Уж если ночь не задалась, то гори все огнем.

В гримерной я принялась сразу искать костюм, одновременно пытаясь успокоиться. Это сейчас я могла сделать. Одну сторону своей жизни я умела контролировать — мои танцы. Для того чтобы у публики повылезали глаза из орбит, я должна сейчас сосредоточиться: сесть, закрыть глаза и отвлечься от всего, думать только о выступлении. Но сегодняшним вечером времени на это уже не осталось. Я закрыла глаза и сделала пять глубоких вдохов, надеясь, что это сработает.

Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель пролезла голова Рыжика. Он пытался не смотреть на мой голый зад, но, как всегда, ему это плохо удавалось.

— У тебя пять минут, Кьяра, — сказал он и исчез за дверью.

Я надела длинное черное бархатное платье, подняла волосы кверху и заколола их. Сегодня я буду холодна и недостижима. Буду ждать, пока каждый мужчина в зале не начнет умолять меня. Буду их любовницей, их трепетной девственницей, их неосуществленной фантазией. Я буду всем сразу, одновременно. Буду дразнить, потому что я могу все.

Я прошла за сцену уже погруженная в предстоящее выступление. Перед тем как ступить на сцену, я увидела, что Винсент делает мне какие-то знаки, хочет что-то сказать, но я не обратила на него внимания и вышла на сцену. Что бы он ни собирался сказать, это может подождать. Сейчас мне предстоит работа, и я должна ее сделать и получить деньги.

Туман начал стелиться по сцене, обволакивать мое тело. Зазвучала музыка, медленный ритм которой отзывался в душах мужчин, уставившихся на сцену. Я шагнула вперед и окинула взглядом публику, выискивая тех, кто готов потратить большие деньги, тех, для кого я буду сегодня выступать, потому что их карманы набиты купюрами. А во втором ряду с хорошо знакомым мне напитком сидел Джон Нейлор.

Какое-то мгновение я отказывалась поверить своим глазам. Решила, что он просто привиделся мне, поскольку была на него очень зла. Но когда поняла, что это действительно он и рассматривает меня, я на какой-то миг застыла, но потом тут же продолжила выступление. В этот момент мстительная мысль пришла мне в голову.

Прожекторы метались по сцене. Не сводя глаз с Джона Нейлора, я подошла к самому краю. Музыка пульсировала. Я медленно стянула черную атласную перчатку и бросила ее прямо в детектива. Он едва уловимо поморщился, но потом его лицо снова стало непроницаемым, словно он решил, что если я осмелилась швырнуть ему перчатку, то точно так же спокойно он сможет вернуть ее назад. Мне понравилась такая реакция.

Некоторые стриптизерки любят репетировать выступление перед зеркалом, чтобы лучше оценить свое тело. Мне это никогда не помогало, не заводило, не придавало энергии. А вот мужской взгляд, когда мужчина уже у тебя на крючке, когда он откровенно хочет тебя и забывает обо всем, — это другое дело. Сейчас я раздевалась для Джона Нейлора, ожидая мгновения, когда он потеряет над собой контроль.