Нора Робертс - Я выбираю тебя

Она просунула руки под его свитер, к лопаткам, почувствовала под руками напряженные мышцы спины. Во влажном воздухе пахло солью и морем, а также – мускусным запахом страсти. Он снова нашел губами ее рот. Волны яростно бились о скалы рядом с ними. Он что-то пробормотал, но она не поняла. Уловила лишь тон – сердитый и отчаянный. А потом его ладони, требовательно и жестко, поднялись по всему ее телу от бедер к груди и там остались, словно плененные ее мягкостью. Солнце уже било прямыми лучами в закрытые глаза Джессики, но она этого не чувствовала, точно так же, как шероховатости песка. Существовали только его руки и губы.

Мозолистые пальцы гладили ее, невольно царапали, но зажигали огнем каждую жилку и словно усиливали пламя, уже бушующее в крови. Он больно зажал зубами ее нижнюю губу, и ее вздохи перешли в стон. В неистовстве страсти Джессика выгнулась дугой и прижалась к нему бедрами. Их разделяла лишь тонкая ткань.

Слейд зарылся лицом в ее волосы и вдохнул их запах, пытаясь в то же время овладеть собой. Желание было сейчас настолько сильнее его, что запросто могло совсем подчинить своей власти.

Со стоном он скатился на песок и вскочил на ноги, прежде чем она успела дотронуться до него, чтобы он совершенно потерял рассудок. Он жадно, хрипло втягивал в легкие воздух в надежде остудить жар, охвативший его. «Я рехнулся, – подумал Слейд, – я едва ею не овладел». Прошло несколько секунд. Он мог их сосчитать, прислушиваясь к ее прерывистому дыханию и своему собственному.

– Джесс.

– Нет, ничего не говори. Я все поняла, – сказала она, едва не задохнувшись.

Слейд повернулся к ней и увидел, что она стряхивает с себя песок. Утреннее солнце зажгло ее летящие под бризом волосы.

– Ты просто передумал. У всех бывает. Джессика хотела пройти мимо, но Слейд схватил ее за руку. Она попыталась вырваться, но он держал ее крепко.

Слейд без труда мог видеть уязвленность в ее гневном взгляде. Ну что ж, так даже лучше. Но против воли у него вырвалось:

– Ты предпочитаешь, чтобы мы любили друг друга на песке, как подростки?

Джессика потеряла всякое представление о времени и пространстве. Какое они имеют значение перед вечной потребностью любви? Она лишь почувствовала обиду еще глубже, он помнил о таких вещах и смог остановиться.

– Я бы предпочла, чтобы вы больше ко мне не притрагивались, – возразила она холодно, выразительно взглянув на его удерживающую руку, – начиная с этого момента.

Но он только сильнее сжал ее запястье.

– Я тебя уже однажды предупредил, не вынуждай меня заходить слишком далеко.

– Разве я начала? Я вообще этого не хотела.

– Вполне возможно, но ведь и я не хотел так. – Он крепко встряхнул ее, держа за плечи. – Так что можешь отчаливать.

У нее аж зубы клацнули. Если прежде она была просто обижена, то теперь ее гнев бушевал пожаром. Она в ярости отбросила его руки.

– Не смей на меня орать! – закричала Джессика во все горло.

За их спинами билась о скалы волна. Вот она вздыбилась и рассыпалась кипучими брызгами.

– И не смей намекать, что я сама все это устроила!

Он схватил ее за руки, и она могла только мотнуть головой, чтобы откинуть назад развевающиеся волосы. За прядями, упавшими на лицо, гневно сверкали глаза.

– Если бы я только захотела, ты ползал бы тут на четвереньках, умоляя меня.

Глаза Слейда свирепо сузились. Он злился, чувствуя некоторую справедливость ее слов.

– Я не стану ползать ни перед одной женщиной в мире, тем более перед высокомерной грубиянкой, которая использует духи, чтобы приманить мужчину.

– Высокомерная… – Она замерла от возмущения. – Грубиянка! – выдавила она из себя через силу. – А ты глупый, себялюбивый осел! – Джессика стукнула кулаком в его грудь, не зная, как еще защитить себя от оскорблений. – Надеюсь, ты не станешь описывать в своем романе постельные сцены. Тебе ведь удается только ловко расстегивать «молнию» на ширинке! Я никогда, никогда не употребляю духов. И мне не потребовалось бы этого… – Джессика, задыхаясь, осеклась:

– Почему ты ухмыляешься?

– Ты порозовела, – сказал он, – тебе идет. И снова ее глаза блеснули янтарным пламенем. Она пошла на него с явным желанием ударить, и Слейд, подняв руки вверх, отступил.

– Давай помиримся? – Непонятно почему, но, пока она отчитывала его, он перестал злиться. Ярость улетучилась. Он уже почти жалел, что ввязался в перепалку. Но ссора с ней так же стимулирует, как поцелуй. Почти так же.

Джессика заколебалась. Она еще не остыла, но было в его улыбке что-то, способное погасить и не такой пожар. Он впервые улыбается так, искренне, совершенно открыто. И это очень важно.