Борис Старлинг - Шторм

Процесс содержания змей увлекает Синклера, как и любого другого энтузиаста-любителя, однако у него это хобби изначально было подчинено тайной, конкретной цели – подготовке к встрече с фуриями.

Воздух вокруг него густой и тяжелый. Он знает, что индейцы хопи из Аризоны и Нью-Мексико считают змею необходимым элементом танца дождя, однако сегодня подобная церемония не потребуется. Жара вот-вот пойдет на убыль.

Когда змея смотрит на него, он видит, что ее глаза покрывает затемненная, не вполне прозрачная пленка – верный признак того, что она собирается менять кожу. Довольно скоро рептилия выползет из своей старой кожи и предстанет обновленной. Это ли не возрождение?

В дикой природе в эти жаркие летние месяцы гадюки спариваются, но, как только крохотные змееныши появляются на свет, их предоставляют самим себе. Забота о потомстве не характерна для змей. Правда, яйцекладущие рептилии в какой-то мере проявляют интерес к своему потомству, но vipera berus относится к живородящим, а потому бросает своих детенышей без колебаний и сожаления.

Гадюка – существо исключительно красивое и до боли похожее на его собственную мать.

Синклер тянется к выключателю и отключает аппаратуру освещения и обогрева террариума. Время пришло.

Одну щеку Кейт обдувает воздух, другая трется о что-то жесткое, а голова раскалывается от боли.

Не открывая глаз, Кейт пытается сообразить, что произошло.

Смутные обрывки воспоминаний: она на кухне Синклера. Полицейская метка... подставка для ножей...

В ее ушах звучит мерный, ритмичный, то вздымающийся, то опадающий шелест. Она слышит эту колышущуюся волну звуков и понимает, что они означают.

Синклер привез ее на берег моря. Синклер.

"Лео!"

Кейт рывком выпрямляется, о чем тут же жалеет. К горлу подступает тошнота (несомненная реакция на удар по голове), а в запястьях – руки инстинктивно дергаются, чтобы помочь ей подняться, – ощущается резкая боль. Он связал ей руки за спиной. Даже не глядя, она понимает, что и ноги тоже связаны.

Она перекатывается на спину, подтягивает, насколько возможно, ноги и, напрягая брюшные мышцы, поднимает корпус в сидячее положение.

Синклер наблюдает за ней, растянувшись на песке. Стоит ночь, и свет горящих над эспланадой фонарей на таком расстоянии очень слаб, однако его хватает, чтобы разглядеть в руке Синклера нож. Все прочее, необходимое для осуществления задуманного им действа, так сказать, постановочный инвентарь, разложено полукругом вокруг него.

Отрезок резинового шланга. Жестянка из-под печенья, длинный ремень. На крышке лежит зажигалка "Зип-по". Раздвоенная палка. Ведро. Что-то, похожее на ветку. Клетка, внутри которой по колесу бегают две мышки. Канистра. Контейнер для инструментов. И прозрачный стеклянный ящик, на дне которого свернулась в кольцо черная гадюка.

В нескольких ярдах за ее спиной издает тихое, грозное рычание море.

Перед мысленным взором Кейт показатели гистамина, следы ударов на ступнях, петехия.

– Где мой сын? Где Лео?

– С Лео все в порядке. Я уложил его спать.

– Где?

– У меня дома.

– Он не лег бы спать, не пожелав мне доброй ночи.

– Почему нет? Мне кажется, на этой неделе ему не часто доводилось поцеловать мамочку на ночь.

"О черт!"

– Твой дом не место для ребенка.

– Заладила: "Ребенок, ребенок". Мне кажется, в твоем положении уместнее задуматься о собственном благополучии.

"Я не стану упрашивать его. Не дождется! Он не сможет похваляться тем, что я умоляла сохранить мне жизнь!"

– Как? – спрашивает она.

– Что как?

– Как получается, что это ты, когда все указывало на Алекса? Ведь это по номеру его мобильного звонил Лавлок, и именно он играл Ореста. Это просто не мог быть ты.

– Ну, с мобильным все вышло совершенно случайно. Я пытался позвонить Лавлоку перед отплытием из Бергена, но у меня разрядилась батарея. Поэтому я воспользовался мобильным Алекса. Потом пришло время погрузки на борт, я засунул его телефон в карман и забыл. Алекс, должно быть, тоже: он так и не попросил меня вернуть телефон. А потом Лавлок позвонил и сказал, что, по сведениям, полученным от его "крота" на таможне, они получили наводку насчет белого фургона "транзит". Разумеется, сначала он позвонил по моему номеру, но мой телефон по-прежнему не отвечал. Лавлок просмотрел список входящих и вызвал тот номер, с которого я ему звонил. Вот и вся загадка. Думаю, Алекс до сих пор не вспомнил про свой телефон: все мы с того времени потеряли гораздо больше.