Борис Старлинг - Шторм

Он открывает книгу и начинает читать вступление.

"Эсхилу было сорок пять лет в 480 году до н. э., когда персы разграбили Афины и разрушили усыпальницы богов на Акрополе. Вскоре после этого он принял участие в войне и сражался на стороне эллинских сил, победивших персов при Саламине и Платеях. Эсхил изобразил эту победу как торжество эллинского начала над варварским в весьма широком смысле, имея в виду и латентное варварство, присущее иным грекам. В этом отношении высокомерие, роднящее местного тирана с захватчиком, навлекает и на того, и на другого неудовольствие богов. В "Орестее" автор оттачивает понятия предостережения и воздаяния, ее доминирующий символ – это свет, идущий на смену тьме. Он знаменует собой переход от дикости к цивилизации, от юности к зрелости: это история перемен, претерпеваемых, когда мы отвергаем прошлое, чтобы встретить будущее".

Он заворожен. Он стоит между металлическими полками и, в то время как еще только ранний вечер и кругом полно народу, жадно склевывает рассыпанные по страницам слова, не обращая ни на кого внимания.

Вступление в общих чертах очерчивает сюжет. Агамемнон, главнокомандующий греческих сил в Троянской войне, женится на Клитемнестре против ее воли. Орест, сын Агамемнона, отправляется в изгнание. Клитемнестра в отсутствие Агамемнона берет в любовники кузена своего мужа, Эгиста. Агамемнон перед началом похода приносит в жертву свою старшую дочь. Клитемнестра с Эгистом умышляют убить Агамемнона. Агамемнон возвращается домой в бурю, вместе со своей возлюбленной Кассандрой. Кассандра, на которую нисходит пророческое видение, отказывается входить в дом. Клитемнестра убивает Агамемнона, когда он выходит из ванны. Эгист всходит на трон Агамемнона. Орест, в отмщение за отца, убивает Клитемнестру и Эгиста.

Он тяжело приваливается к книжному стеллажу.

Впечатление такое, будто древний автор описал всю его жизнь, только действие в книге происходит не в Шотландии, в рыбачьем поселке, а в древней Элладе.

Он и есть Орест, вершащий правую месть, но совершающий ради этого кровавое преступление, пятнающее его и само взывающее об отмщении. Он вершит правосудие, творя злодеяние, ибо в его случае они едины.

Он продолжает читать, и от того, что описывается далее, в жилах его стынет кровь.

После того как Орест убивает свою мать и ее любовника, фурии начинают преследовать его и сводят с ума.

Забросив вступление, он начинает лихорадочно листать основной текст в поисках мест, где говорится об этих фуриях.

За мной, за мной! Вот перед вами след его,

Немой донос безмолвного лазутчика.

Так гончий пес, мчась за оленем раненым,

По капле крови чует, где укрылся зверь...

...Теперь беглец мой где-то здесь поблизости:

Я чую запах. Это – человечья кровь [16].

Они придут за ним.

Теперь он понимает, что следовало бы выдвинуть против матери юридически обоснованное обвинение. Следовало проявить выдержку и уважение к закону. Сколь бы злобной тварью ни была она, зло, содеянное им, намного превосходит даже ее преступление. Фурии явятся за ним, и ему, в отличие от Ореста, не приходится надеяться на суд, не приходится надеяться на спасение. Неизвестно, когда и в каком обличье, но они непременно явятся и, явившись, не выкажут ни малейшего снисхождения.

Во второй раз за неделю телефонный звонок выдергивает Кейт из сна еще на рассвете. Стоит ей спросонья понять, что это звонит телефон, как ее пробирает холодом. Ей кажется, она знает, по какому поводу ей трезвонят в такую рань.

"Последнее тело. Черный Аспид опередил меня и свершил свое последнее жертвоприношение. Его последняя жертва скончалась после истязаний, потому что он вбил себе в голову, будто она фурия, преследующая его, чтобы покарать за убийство матери. Теперь он избавился от нее и исчезнет. Мне его уже не найти".

Она нашаривает трубку.

– Кейт Бошам.

– Это Ред.

– Ред, сейчас... – Кейт, прищурившись, смотрит на будильник, ее изголодавшийся по сну мозг пытается соотнести конфигурацию стрелок на циферблате со временем – пять утра.

– Знаю. Я бы и раньше позвонил, но мне пришлось не один час убеждать этих болванов допустить меня к телефону. Помнишь, расставаясь, я сказал тебе: что-то было мною упущено. Так вот, я понял, что именно.

Кейт выпрямляется. Сна уже ни в одном глазу.

– Я лучше изложу тебе все, на тот случай, если ошибаюсь, – продолжает Ред. – Послушай меня и, если что-то не лезет ни в какие ворота, так и скажи. Это ведь все соображения и догадки, и я не хочу, чтобы все сказанное просто принималось на веру. Слишком высока может быть цена.