Майкл Слэйд - Охотник за головами

– Я тоже, – пробубнил Льюис, дожевывая сэндвич с болонской колбасой. Капля горчицы упала на ксерокопию, и он смахнул ее, оставив желтоватый след.

– Покажи мне еще раз фото, – попросил он, и Моника, порывшись в разложенных на столе бумагах, подала ему фотографию. Питта на ней выглядел лет на десять старше. У него были черные волосы, нечесаные неделями, а то и месяцами, и густая черная щетина. Одет он был в грязную рубашку, открывающую на шее следы порезов. Льюис был почему-то уверен, что рубашка выпущена из штанов, хотя снимок доходил только до пояса. Лицо австралийца, костистое и осунувшееся, украшали остановившиеся глаза узника концлагеря.

– Жуткий тип, – сказал Льюис.

– Тебе не нравится? Тогда усиль свои чувства в сто раз и получишь представление о том, что чувствует женщина, увидев такую рожу наяву.

Она читала теперь больничную карту Мэттью Пола Питта. Судя по ней, австралиец был довольно странным молодым человеком. Кроме порезов на шее, у него было по сотне шрамов на каждой руке и ноге. Когда во время просмотра вестерна один из врачей заметил у Питта эрекцию, тот объяснил:

"Я люблю смотреть на кровь по телевизору, но еще больше люблю собственную кровь. А правда, что у женщин кровь краснее?"

Моника пробежала взглядом несколько страниц, найденных в палате Питта после его бегства.

"Странные у миня сны. Жаль что я не могу их вспомнить. Похоже кто-то заставляет миня их забыть, чтобы я не мог и запесать. Сегодня я видел во сне девку с большими сиськами. Если увижу ее зафтра напишу об этом пападробнее. Спакойной ночи, хароших снов и никаких клопов.

Спакойной ночи.

Сиськисиськисиськисиськи! СИСЬКИ!

Девки как двери – если их часто хлопать они разбалтываются".

Закончив читать, Моника спросила:

– Видел эти каракули Питта?

– Ага.

– Я бы тоже сказала, что у него задержки в развитии.

– Это ничего не значит. Он ненормальный и со всеми задержками вполне способен убить.

– Удивительно, как он попал в Штаты.

– Ничего странного. Помнишь, пару лет назад один псих, обвиненный в убийстве, сбежал из Штатов в Австралию? Почему же это не может сработать наоборот?

– Точно. И он хороший кандидат на роль нашего Охотника. Раны на груди, отрезанные головы и главное – полная ненормальность.

– Да, но как нам его найти?

– У меня есть идея. ФБР распространило по всем штатам его отпечатки и фото, и в штате Вашингтон один полицейский вспомнил, что видел этого типа на дороге. Они отправились на то место и нашли там, в лесу, заброшенную палатку. В ней были обнаружены отпечатки пальцев Питта и рюкзак.

– Напоминает ту палатку, что нашли девочки.

– Точно. В рюкзаке были таблетки и гашиш, а также семьдесят семь коробков спичек.

– Сколько же косяков он скурил! – заметил Льюис с усмешкой.

– На каждом коробке была реклама одного из американских стрип-шоу.

– Выходит, ты предлагаешь, чтобы мы начали расследование, шатаясь по стриптиз-барам?

– Фу, Льюис, как тебе не стыдно? Тебя извиняет только то, что я... и в самом деле это предлагаю.

– Что ж, давай, – Льюис пожал плечами.

12.47

– У нас проблемы, мистер Шмидт.

– В чем дело?

– Три женщины только что вошли без билетов.

– Сейчас иду, – Шмидт встал из-за своего стола.

Курт Шмидт совершенно не хотел лишних проблем. У него и так болела голова. Каждую неделю возникали проблемы с таможней, не позволяющей провести из Лос-Анджелеса какую-нибудь интересную штучку. Каждый месяц к нему являлись полицейские, подстрекаемые святошами, и пытались найти в его деятельности что-нибудь противозаконное. Вчера он едва смог вырвать из лап цензора занятный фильм, снятый скрытой камерой в Нью-Йорке: "Горячие девушки на холодных камнях". Теперь вместо того, чтобы хоть день отдохнуть от проблем, он вынужден разбираться с какими-то сучками.

– Ну, где они?

В фойе кинотеатра не было никого, кроме билетерши Дорис. Она испуганно указала на дверь зрительного зала, откуда доносились вопли и ругань.

Шмидт распахнул дверь и замер, не веря своим глазам.

Три женщины в широкополых шляпах, скрывающих лица, бросали в экран что-то похожее на стеклянные шарики с краской. Потеки краски уже почти скрыли "Горячих девушек".

– Этот экран стоит тысячу баксов! – завопил Шмидт, когда еще три шарика со звоном разбились о поверхность экрана. Только тут он понял, что кричат и ругаются не посетители кинотеатра, а пришедшие женщины.

Шмидт схватил ближайшую из них за руку: