Джек Кетчам - Девушка напротив

— Время, — сказал Кенни.

Эдди выбросил «Кул», раздавил, и они с Тони побежали к дереву. Мгновением позже они взобрались наверх, а Донни и Уилли стояли с нами.

Теперь дерево накренилось не так сильно.

— Что-нибудь видели? — спросил я.

— Ничего, — сказал Уилли. Я удивился злости в его голосе. Будто бы Мэг виновата в том, что не показалась. Будто бы обманула их. Но Уилли всегда был говнюком, что поделаешь.

Я взглянул на Донни. Освещение тут было не очень, но мне показалось, что вид у него был тот самый, сосредоточенный, как тогда, когда они разговаривали с Рут о девушках, танцующих хучи-ку и том, что на них надето и не надето. Словно он о чем-то размышлял, и очень расстраивался, что никак не может найти ответ.

Мы молча стояли, пока Кенни не хлопнул меня по плечу.

— Время, — сказал он.

Мы подбежали к дереву, и я шлепнул Тони по лодыжке. Он соскользнул вниз.

Эдди слезать не хотел. Я взглянул на Тони. Тот пожал плечами, уставившись в землю. Ничего. Парой минут позже Эдди сдался и тоже спустился.

— Говно полное, — сказал он. — Да ну нахрен. Ну ее нахрен.

И они ушли.

Занятно. Эдди тоже разозлился.

Я не стал беспокоиться.

Мы полезли на дерево. Оказалось, нетрудно.

Наверху я вдруг ощутил прилив возбуждения. Было так хорошо, что хотелось смеяться во весь голос. Что-то должно произойти. Я знал это. Пусть Донни, Уилли и Эдди завидуют — нам повезет. Сейчас она встанет перед окном, и мы все увидим.

То, что я предаю Мэг, шпионя за ней, меня не волновало. Я едва ли вообще помнил, что она — Мэг. Будто бы мы шпионили не за ней. Это было нечто отвлеченное. Настоящая живая девушка, а не какое-то черно-белое фото в журнале. Просто женское тело.

Наконец я это увижу.

Все дело — в приоритетах.

Я бросил взгляд на Кенни. Тот ухмылялся.

Тут я подумал: с чего это все ребята так взбесились?

Это же весело! Пусть даже страшно, но весело. Страшно, что Рут внезапно выйдет на крыльцо и велит нам проваливать. Страшно, что Мэг посмотрит в окно ванной прямо нам в глаза.

Я ждал, уверенный в успехе.

Свет в ванной погас, но это ничего не значило. Мое внимание было сосредоточено на спальне. Именно там я должен ее увидеть.

Голую. Плоть и кровь. Прекрасную не совсем незнакомку.

Даже моргнуть я отказывался.

Там, внизу, где я прижимался к дереву, я почувствовал легкое покалывание.

В голове снова и снова крутились обрывки песни: «Иди на кухню, греми кастрюлями… Ты качаешь из меня душу как чертов насос…» [12] «Get out in that kitchen and rattle those pots and pans ... I believe to m’soul you’re the devil in nylon hose ...» — цитата из одной из первых песен в истории рок-н-ролла, «Shake, Rattle And Roll» Джесси Стоуна, в числе исполнителей которой значатся Билл Хейли, Элвис Пресли и многие другие.

Охренеть, думал я. Я тут, растянулся на дереве. Она в доме.

Свет в спальне погас.

Внезапно дом погрузился во тьму.

Вдруг захотелось что-нибудь сломать.

Разнести этот домишко в клочья.

Теперь я прекрасно понял, каково было пацанам до меня. Почему они так злились, и злились на Мэг — потому что чувство было такое, будто она виновата, что это именно она нас сюда притащила, наобещала с три короба и оставила с носом. Пусть я знал, что это глупо и бессмысленно, но ощущения были те же самые.

Сука, думал я.

И тогда я почувствовал вину. Потому что это было личным.

Это все о Мэг.

Тут мне стало нехорошо.

Я не собирался участвовать в этом безумии. Эта идея с самого начала была полным дерьмом.

Точно как сказал Эдди.

Вдруг причина всего этого переплелась с Мэг и с девушками и женщинами в целом, даже каким-то образом с мамой и Рут.

Все это было для меня слишком, так что я решил не зацикливаться.

Остались лишь уныние и тупая боль.

— Пойдем, — сказал я Кенни. Он все не отрывал глаз от дома, словно никак не мог поверить, словно ждал, что свет снова загорится. Но он тоже знал. Он посмотрел на меня, и я видел: он знает.

Мы все знали.

Мы строем двинулись к палатке. Молча.

Наконец, Уилли-младший разорвал тишину.

Он сказал:

— Может, возьмем ее в Игру?

Мы задумались.

Ночь пошла на убыль.

Я был во дворе — пытался завести здоровенную газонокосилку; моя футболка насквозь пропиталась потом, потому что завести эту дрянь было не легче, чем моторную лодку. И тут я услышал крик — Рут орала как бешеная, чего я от нее никогда не слышал.

— Господи Иисусе!

Я уронил шнур и поднял глаза.