Джек Кетчам - Девушка напротив

— Что? — сказала Рут. — Противно, да? Ты что, брезгуешь, милочка?

— Нет. Просто не хочу.

Рут рассмеялась.

— Черт бы меня побрал. Поглядите-ка, мальчики, — сказала она. — Черт возьми.

Она все еще улыбалась, но внезапно лицо ее сделалось очень суровым. Я испугался и вспомнил о том дне со Сьюзен. Словно она все утро держала Мэг под прицелом, а мы просто не замечали. Слишком увлеклись.

— Вы поглядите, — сказала она. — Мы тут на уроке женственности. — Она подошла ближе. — Мэг у нас брезгливая. Вы же знаете, мальчики, что девочки брезгливые, да? Леди! А Мэг у нас леди! Конечно же.

От ее слов веяло жестокой издевкой; в них слышался нескрываемый гнев.

— А по-твоему, я не брезгую? Ради Бога! Ты что, решила, что я не леди? Думаешь, леди не могут делать то, что приходится? Не могут потравить долбаных вредителей в своем, блядь, саду?

Мэг стушевалась. Все произошло так внезапно, что ее нельзя за это винить.

— Нет, я…

— Лучше не смей мне перечить, деточка! Потому что я не потерплю таких намеков от какой-то девчонки в футболочке, которая даже личико свое чумазое утереть не может! Поняла?

— Да, мэм.

Рут отошла на шаг.

Похоже, эта тирада немного остудила ее пыл. Она вздохнула.

— Мои мальчики все сделают, — сказала она. — Да, мальчики?

Я кивнул. В тот момент у меня и в мыслях не было что-нибудь сказать. Никто не проронил и слова. Рут была столь властной, холодной и справедливой, что я даже испытал какой-то благоговейный трепет.

Она погладила Рупора по голове.

Я посмотрел на Мэг. Она возвращалась в дом, опустив голову, и терла лицо, пытаясь найти пятнышко грязи, к которому придралась Рут.

Рут положила руку мне на плечо и повернулась к вязам позади. Я ощутил ее запах — мыло, керосин, сигареты и свежий воздух.

— Мои мальчики все сделают, — сказала она. И голос ее снова был очень-очень ласковым.

К часу дня мы сожгли все гнезда во дворе Чандлеров, и Рут оказалась права — птицы закатили пир на весь мир.

От меня несло керосином.

Я проголодался и готов был убить за пару «Белых Замков». Подумал и решил остановиться на болонском сэндвиче.

Пошел домой.

Умылся на кухне и сделал сэндвич.

В гостиной мама гладила и подпевала песенке из «Музыканта», [13] «Музыкант» (The Music Man) — бродвейский мюзикл, написанный Мередитом Уилсоном. Стал хитом в 1957 году. Впоследствии дважды экранизирован. на которого они с отцом ездили в Нью-Йорк в прошлом году, как раз перед тем, как у них разгорелся скандал из-за, как я полагаю, папиной последней интрижки. Ему частенько выпадал случай завести роман на стороне, и он никогда не отказывался. Он владел долей в ресторане «Орлиное гнездо», и там постоянно кого-нибудь цеплял.

Но, наверное, в тот момент мать обо всем позабыла и помнила лишь тот славный денек с «профессором» Гарольдом Хиллом и его компанией.

Я этого «Музыканта» терпеть не мог.

Я заперся в комнате и полистал зачитанные до дыр номера «Макабра» и «Нарочно не придумаешь», но, ничем не заинтересовавшись, снова решил пойти погулять.

Мэг выбивала коврики на заднем крыльце дома Чандлеров. Заметив меня, поманила рукой.

На миг мне стало неловко.

С одной стороны, от нее стоило держаться подальше, раз уж она попала у Рут в черный список.

С другой — я все еще помнил ту поездку на «чертовом колесе» и утро на Большой Скале.

Мэг аккуратно развесила коврики на железных перилах и пошла мне навстречу. Пятнышко на лице исчезло, но на ней была все та же грязная желтая футболка и старые бермуды Донни. Волосы присыпаны пылью.

Она взяла меня за запястье и тихонько повела за дом, подальше от окна кухни.

— Не понимаю, — сказала она.

Ее явно что-то тревожило.

— Почему они меня так не любят, Дэвид?

Этого я не ожидал.

— Кто, Чандлеры?

— Да.

Она серьезно посмотрела на меня.

— Любят. Конечно же, любят.

— Нет. Я делаю все, чтоб им понравиться. Выполняю больше работы, чем мне дают. Пытаюсь поговорить с ними, понять их, но они не хотят. Будто бы не хотят, чтобы я им нравилась. Как будто и так сойдет.

Вот тебе и на... Она же о моих друзьях говорила!

— Послушай, — сказал я. — Это Рут на тебя разозлилась. Не знаю, почему. Может, день плохой был. Но больше никто. Ни Уилли, ни Донни, ни Рупор на тебя не злились.

— Она покачала головой.

— Ты не понимаешь. Уилли, Донни и Рупор никогда не злятся. Дело не в этом. Они просто меня не замечают, как будто меня и нет вовсе. Как будто я — пустое место. Я хочу с ними поговорить, а они бурчат и уходят. Или, когда замечают, что что-то не так… Ты бы видел, как они смотрят! И Рут…