Саймон Бекетт - Доктор Дэвид Хантер [компиляция]

Я, впрочем, сомневался, что травку причесали исключительно ради нас, простых жителей. Получив от ворот поворот во время поминовения Лин Меткалф, пресса ухватилась за собрание общественности. Точнее, за пресс-конференцию: ничем иным это сборище и не назовешь. Понимающе хмыкнув, я прошел внутрь. У входа стоял потный одышливый охранник — Руперт Саттон. Он неохотно мне кивнул, явно осведомленный о падении моих акций с подачи пастора.

В мэрии уже царили давка и духота. В дальнем простенке размещался небольшой подиум с парой стульев и накрытыми козлами, сходившими, надо полагать, за столик президиума. Перед одним из стульев поставлен микрофон. По центру, напротив подиума, расставлены скамейки с откидными деревянными сиденьями, оставляя тыльную часть и боковые проходы свободными для телеоператоров и журналистов.

К моменту моего появления все места оказались занятыми, но потом в углу, где посвободнее, я увидел Бена. К нему-то я и подошел.

— Не думал, что увижу тебя здесь, — сказал я, оглядывая набитый зал.

— Да вот, решил послушать, что скажет этот жалкий ублюдок. Какого ядовитого дерьма он наварил на сей раз…

Бен на добрую голову возвышался над большинством из присутствующих. Я отметил, что кое-кто из тележурналистов задумчиво на него поглядывал, но, похоже, репортеры так и не решились взять у него интервью. А может, просто не хотели потерять занятые места, кто их знает…

— Слушай, а из полиции-то вроде никого и нет, — сказал Бен. — Я-то думал, они хоть нос покажут.

— Не пригласили, — сообщил я. Чуть раньше, в разговоре со мной, Маккензи в этом признался. Он явно досадовал, но наверху сочли, что лучше не вмешиваться. — Исключительно для жителей Манхэма.

— Чудеса: ведь кое-кто мне тут не знаком, — заметил Бен, разглядывая лес микрофонов и телекамер. Он вздохнул и оттянул воротник рубашки. — Ну и жарища. Ты как, если потом по пивку?

— Спасибо, но — увы.

— Что, поздний обход на дому?

— Э-э… нет, просто встреча с Дженни. Да ты ее видел на прошлой неделе.

— Как же, помню. Учительница. — Он ухмыльнулся. — Встречаетесь, значит? И частенько, поди?

Я зарделся, как школьник.

— Просто друзья.

— Угу…

Я перевел дух, когда Бен сменил тему, взглянув на часы:

— Я так и думал, что Скарсдейл всех заставит ждать. Ты как полагаешь, чего он замыслил?

— Сейчас узнаем, — ответил я, увидев, как открылась дверь возле подиума.

Но нашему взгляду явился вовсе не Скарсдейл, а Маркус.

Все тут же притихли. Супруг Лин Меткалф выглядел ужасно. Казалось, горе придавило этого крупного мужчину. В помятом костюме, он медленно прошел вперед, подволакивая ноги, словно боялся разбередить какую-то глубокую рану. Когда я заехал к нему вскоре после полицейского коммюнике, он едва обратил на меня внимание. Маркус не захотел успокоительного, и за это его порицать нельзя. Есть боль, которую ничем не заглушишь, а любые такие попытки лишь усугубят страдание. Однако сейчас, глядя на него, я задался вопросом, уж не начал ли Маркус что-то принимать самостоятельно. Ошеломленный, в состоянии длительного шока, он напоминал человека, пойманного в силки кошмара наяву.

В полной тишине вслед за Маркусом на деревянную сцену вышел Скарсдейл. Доски глухим эхом отзывались в такт их шагам. Приблизившись к столу, преподобный ободряющим (а как мне показалось — собственническим) жестом коснулся плеча молодого мужчины. В душе шевельнулось неприятное, мрачное предчувствие, потому как я знал, что присутствие мужа последней жертвы придаст гораздо больше достоверности всему, что припас для нас служитель Божий.

Легкими подталкиваниями Скарсдейл подвел Маркуса к одному из стульев, где не было микрофона. Подождал, пока он усядется, после чего сам последовал его примеру. Пастор щелкнул по микрофону, проверяя его исправность, затем неторопливо обвел взглядом аудиторию.

— Спасибо всем за то… — Внезапно раздавшийся визг в динамиках заставил его отпрянуть. Скарсдейл недовольно поморщился, отодвинул микрофон подальше и продолжил: — Спасибо, что пришли. Сейчас — время скорби, и при обычных обстоятельствах я бы пощадил ваши чувства. К сожалению, обстоятельства слишком далеки от обычных.

Его усиленный динамиками голос казался даже звучнее, чем всегда. Пока он говорил, муж Лин Меткалф тупо смотрел на столешницу, словно не замечая присутствия других людей.

— Буду краток, однако все, что я хочу сказать, касается каждого. Касается любого человека в Манхэме. Прошу только одного: выслушайте меня, прежде чем задавать какие-либо вопросы.