Саймон Бекетт - Доктор Дэвид Хантер [компиляция]

Монстром сделали его мы сами.

Странно, но сообщение о его смерти расстроило меня. Всякий раз, закрывая глаза, я возвращался в пещеру к Софи и Монку или слышал жуткий треск при ударе железной рейкой от строительных лесов по затылку Роупера. Мысли в голове метались, будто пытались пробить собственный путь к истине. Я постоянно ощущал необходимость вспомнить что-то важное.

Но не знал, что это такое.

Наконец, погрузившись ночью в судорожный сон, я проснулся очень рано, и в моей голове отчётливо звучал голос Терри, словно он находился сейчас в комнате рядом со мной: «У тебя была возможность восемь лет назад».

Тогда в килне я не мог воспринять эти слова должным образом, но они засели в подсознании. Я позвонил Нейсмиту:

— Нам нужно поехать в торфяник.

В этот день впервые подморозило, и трава под ногами криминалистов хрустела, когда они начали раскапывать небольшую насыпь, к которой восемь лет назад нас привела Софи. Нейсмит, Лукас и я молча наблюдали, как снова на белый свет извлекли останки барсука. В торфе они прекрасно сохранились и выглядели почти такими же, как в прошлый раз. Человеческие останки нашли вскоре после этого, когда копнули глубже.

— Откуда Коннорс притащил этого барсука? — спросил Нейсмит.

— Наверное, сбил на дороге, — предположил я.

А ведь Уэйнрайт, когда мы виделись в последний раз — если только это можно назвать встречей, — выкрикивал что-то о раздавленном на дороге животном. Я тогда воспринял это как бред. Однако профессор имел в виду именно этого барсука. Очевидно, он потом всё обдумал и понял. Но тогда, несмотря на поведение поисковой собаки и другие признаки, копать дальше не стали.

Никто не поинтересовался, почему животное, обитающее в сухой песчаной почве, вдруг вырыло нору на болоте. Потом нас отвлекла попытка Монка к бегству, но были другие детали, которые я упустил. Кости какого-то животного обнаружили в захоронении Тины Уильямс. Это совпадение должно было меня насторожить… И слабый запах разложения, который почуяла собака, был сильнее, чем обычно в торфянике.

Каким-то образом я пропустил очень важный момент. Барсучья кость, которую извлёк Уэйнрайт, была сломана. Причём характер излома указывал на насильственные действия. Это могло произойти, например, при падении с высоты или от удара автомобилем. У животного, отдавшего концы в своей норе, подобных повреждений быть не могло.

Понимал ли это тогда Уэйнрайт, теперь не узнаешь. Скорее всего он осознал всё позднее и молчал, чтобы сохранить репутацию. Но обычно маразматики живут в прошлом, и поэтому, когда он вдруг узнал меня, это невольно вырвалось из его подсознания.

Теперь мне кажется, что после поисков я чувствовал какое-то неудовлетворение. Будто что-то просмотрел. Но последующие события заставили меня забыть о Монке. Я думал, что навсегда.

Терри похоронил сестёр Беннетт в одной могиле. Вряд ли из сентиментальности, так ему было удобнее. Под давлением земли их конечности искривились, и они теперь лежали, словно обнявшись. Торф волшебным образом сохранил их тела. Кожа, плоть, волосы почти не подверглись тлению.

В отличие от Тины Уильямс у них не было заметно никаких повреждений.

— Интересно, почему? — спросил Лукас, разглядывая мёртвых девушек. — Неужели он их пожалел?

Нет, жалость тут ни при чем. Терри изувечил Тину Уильямс, мучаясь виной перед ней.

Полицейские нашли дневник Зоуи Беннетт в его машине, в заляпанном глиной пластиковом пакете. Терри продал свой яркий «мицубиси» много лет назад, но тогда он на нём ездил. И именно об этом автомобиле говорили свидетели после исчезновения Линдси Беннетт и Тины Уильямс. Речь тогда шла о белой машине, но ночью человек, а особенно монохромная камера наружного наблюдения, не отличает жёлтый цвет от белого.

Нейсмит рассказал мне, что в дневнике не нашли ничего обличительного. Да, там упоминался Терри. Семнадцатилетняя девушка признавалась, что она в восторге иметь любовника полицейского. Терри, наверное, это льстило. Может, поэтому он и сохранил дневник.

— Симмз ведёт себя неправильно, — сказал Лукас, когда мы возвращались к машинам. — И я рад, что ушёл на пенсию. Вас бы следовало благодарить, а он… — Пожилой полицейский эксперт устало махнул рукой.

— Мне всё равно, — ответил я.

Поскольку никто мой рассказ о происшедшем подтвердить не мог, Симмз делал всё, чтобы поставить его под сомнение. Ведь теперь получилось, что он не только построил свою карьеру, обвинив в убийствах невинного человека, но и доверил участвовать в расследовании убийце. Пресса жаждала его крови, и впервые в жизни Симмз не желал появляться перед телевизионными камерами. Поскольку на карту была поставлена его карьера, он шёл на всё. Даже высказывал предположения, что я не являюсь достаточно вменяемым свидетелем, поскольку пережил сильный психологический стресс. Правда, пока грязь, которую он в меня кидал, ко мне не прилипала. И вообще Симмз меня уже давно перестал волновать.