Брэд Паркс - Ближе, чем ты думаешь

— Я знаю, — сказал он. — Но я чувствовал, как много перемен произошло в нашей жизни, и не мог бросить вас тогда. У нас родился ребенок, мы купили дом, и…

— А ты думал, что это твой ребенок — неожиданно вырвалось у меня.

Бен глядел в стол. Когда я сказала это, он вздрогнул.

— Нет, — настаивал он. — Нет, это вообще не нужно принимать в расчет. Я думал о тебе. О нас. В смысле, был Алекс моим или нет… Он мой . Мой сын.

Я не знала, верить ли ему. Какой мужчина не сочтет, что появившийся на свет ребенок хоть немного принадлежит ему в биологическом смысле?

Он продолжил:

— В любом случае Университет Джеймса Мэдисона оставался тупиком. Я думал о том, чтобы начать сначала, но… при этом нам пришлось бы переехать, а мне — искать новую работу, чтобы обеспечить ребенка. Это выглядело слишком страшно. Не так уж много образовательных программ, ради которых можно бросить обычную школу. Даже если бы не отменили все мои занятия, сколько все это могло продлиться? Три, четыре, пять лет? Ни за что на свете. Итак, в середине октября я уволился. Сказал Портману, что все на мази, тот отвесил несколько гадостей в ответ, и на этом все.

Он положил руки на стол: его история была окончена. Хотя, конечно, это было не так. Именно тогда его выдумки превратились из простого бездействия в нечто гораздо большее.

— И что ты предпринял? — спросила я.

— Я нашел работу.

— Где?

— В магазине по продаже матрасов. Я работаю с полудня до закрытия.

— Ты продавал матрасы? — недоверчиво сказала я. — О, Бен…

В продаже матрасов не было ничего плохого. Для кого-то еще. Но не для Бена. Он же попросту разбазаривал свой талант.

— Семь двадцать пять в час, плюс семь процентов комиссионных за все, что я продал, — сказал он, и на лице его на полсекунды появилась улыбка, а потом он снова уставился в стол.

— Так что вся моя репетиторская работа сводилась к продаже матрасов. Насчет забора та же история. Вот откуда у нас иногда появлялись лишние деньги.

— Но, ты знаешь, поначалу были и по-настоящему хорошие периоды. Парень, который меня нанял, утверждал, что его продавцы зарабатывают сорок, а то и пятьдесят тысяч в год только на комиссионных. Может, в других местах так оно и есть. Мне кажется, что это — одна из самых важных причин моего молчания. Мой план заключался в том, что, как только я наскребу денег на уютное гнездышко, тогда и расскажу тебе обо всем, ведь тогда на моем банковском счету будет около десяти или двадцати тысяч долларов, и это немного смягчит удар.

Он издал странный горловой звук.

— На деле так: я продаю что-то около одного матраса в неделю. В случае удачи. При таких раскладах я получаю четыреста баксов в неделю. Иногда меньше. Я пытался найти другую работу. Но, похоже, степень в гуманитарном колледже в Вермонте и то, что я на три четверти доктор философии, мало что значат для людей, живущих здесь. Я понимаю, мы смеемся над тем, чем занимаешься ты, но ты даже не представляешь, как сложно найти более высокооплачиваемую работу. Никогда не думал, что скажу это, но все-таки скажу: спасибо Господу за «Даймонд Тракинг».

Я не стала скрывать от него:

— Вчера меня уволили.

Мгновение он смотрел на меня, а потом снова опустил глаза.

— Прости, — сказал он.

— Ты в этом не виноват.

— И мне жаль, что я врал тебе. Прости, что подвел вас. Подвел, как только это было возможно.

Мой гнев, мое праведное негодование по поводу того, что меня обманули, уже уступили место чему-то другому. Я жалела его. И мне было грустно понимать, сколь многое он потерял.

И как много потеряли мы оба. Ведь мечты Бена были и моими мечтами. Сколько раз — до того, как все пошло кувырком — мы на пустой желудок выпивали здоровенный пакет вина и искренне верили в светлое будущее миссис и мистера-профессора Бенджамина Дж. Баррика.

Теперь все это закончилось. По крайней мере для меня.

А для него, может быть, и нет. Глядя на него, я поражалась мыслью, как ему было страшно продолжать жить со мной. Бена можно было сравнить с прекрасной птицей, но эта птица, когда мы были вместе, каждый день жертвовала одним своим пером. И скоро эта птица просто не сможет летать.

Я не могла допустить этого. Я схватила его за руки и опустила глаза, пытаясь встретиться с ним взглядом — ведь он по-прежнему сидел, повесив голову.

— Бен, но почему бы тебе в самом деле не обратиться в Темпл! Позвони Кремеру. Прошу, нет — умоляю. Скажи ему, что ты совершил ужасную ошибку, что наконец прозрел и готов пойти на любые жертвы, которые только понадобятся. И он примет тебя. Он любит тебя. Он позволит тебе продолжить свою работу с того места, на котором вы остановились, и вы закончите ее в кратчайшие сроки. Ведь кто знает? Вдруг ты вернешься к возможности иметь светлое будущее.