Брэд Паркс - Ближе, чем ты думаешь

Я села за стол.

Он опустился напротив меня.

— Мне нужно многое сказать, — произнес он мягко, серьезно. — Не возражаешь, если я начну?

— Наверное, нет.

— Первое, что я хочу сказать — прости. Я лгал тебе и понимаю, что… Не могу даже описать, как ужасно я себя чувствую. Может быть, в том, что я скажу, будет не слишком много рационального, но на самом деле я делал то, что делал, потому что считал, что так будет лучше для тебя. И это было… Было ошибкой. Которую я однажды совершил… Мне пришлось. Скопилось столько всего, о чем я не мог сказать тебе правду… И от этого говорить ее становится еще сложнее.

— В том, что ты говоришь сейчас, пока нет никакого смысла, — ответила я.

— Знаю, знаю. Мне так жаль.

— Почему бы тебе, хотя бы ради экономии времени, не рассказать мне честно, что вообще происходит и чем ты занимался все это время? — спросила я. Даже мне самой не очень понравилось то, что я пытаюсь замаскироваться сарказмом, но иногда средства защиты выбирать попросту не из чего.

— Да, так будет… будет честно.

Он глубоко вздохнул.

— Думаю, это началось, когда Кремер прошлой весной объявил, что уходит, — сказал он.

— В Темпл. Да, я слышала об этом.

— Я просто пытаюсь объяснить, в чем дело… Черт возьми, это же случилось в конце апреля! Учитывая то, что тебе пришлось пережить, мне не удалось… Не знаю, как сказать, но все равно это будет выглядеть эгоистично. В смысле, для меня случился настоящий академический и профессиональный кризис, но это казалось… Казалось таким незначительным по сравнению с тем, что…

В конце апреля я узнала, что беременна.

— Ты мог бы сказать мне, — настаивала я. — Ты должен был это сделать. Я же не фарфоровая чашка, не разбилась бы.

— Я знаю, просто… Я не хотел, чтобы все рухнуло, когда ты… Ты ведь нуждалась в моей помощи. Всю эту огромную кучу паршивых новостей мне нужно было как-то проглотить. А Кремер был… Чисто объективно, он крышевал меня. Ты же знаешь, какие настроения у нас на кафедре, так что без Кремера, который выступал в мою защиту… Я уже знал, что мне придется попрощаться со своей должностью, хотя тогда я еще и занимал ее.

— Так ты просто ушел?

— Нет. Кремер действительно хотел, чтобы я продолжал работать с ним, но я сказал ему, что это невозможно. Наступало лето, а я все еще тянул с диссертацией, думая, что потом надо будет просто поднапрячься — и я ее закончу. Первой упавшей костяшкой домино в цепи стало то, что Портман, завкафедрой, назначил Скотта Итона моим новым научным руководителем. Тот в это время находился в творческом отпуске до осени и вовсе не торопился изучать те материалы, которые я ему посылал. Когда я наконец встретился с ним, это было так… Короче, это было ужасно. Он хотел, чтобы я добавил несколько новых глав, и напрочь разгромил многое из того, что я написал. Он сказал, что рассматривать мою писанину… В общем, по его словам, это было просто невозможно. Типа, я опираюсь на несуществующие документы. Его речь главным образом сводилась к тому, что мне стоит начать сначала. И еще два года после этого я пытался работать по-своему. Но я… Я просто не смог с ним договориться. И впадал в депрессию от одной мысли об этом.

— Как-то раз я подошел к Портману и спросил, можно ли мне сменить научных консультантов, а он, обернувшись, бросил, что Кремер, дескать, всегда баловал меня, а тут вам реальная жизнь, так что если мне что-то не нравится — дверь вон там. По его словам, дело обстояло так: или Итон, или ничего.

Бен покачал головой.

— И что, ждать… до октября? Я все время общался с Кремером, а у него неожиданно открылась позиция для кандидата в доктора наук, работа которого должна была начаться в январе. Мне нужно было быстро ему ответить. Сроку — неделя. А ты тогда была на седьмом месяце беременности, мы только что купили дом, а в Темпле… Я в том смысле, что для Кремера это была настоящая удача, они заплатили ему кучу денег. Но это же не Пенн, понимаешь? Я рассказал ему о твоем положении, а он прочитал мне целую лекцию о том, какой у меня большой потенциал, но мне, мол, нужно представлять картину в целом и быть готовым пойти на жертвы ради своей карьеры. Говорил, что если я не воспользуюсь этой возможностью, он больше не сможет мне помочь… В общем, просто паршиво все это было. Словно каждый указатель на дороге говорил мне: нет, парень, докторская степень тебе не светит.

— Господи, Бен. Не могу поверить, что ты молчал об этом.

С другой стороны, я очень даже могла поверить в подобное. Это было так типично: и для моего мужа, который скорее замнет, чем решит проблему, сколь бы велика она ни была, и для наших отношений, в которых проблемы всегда возникали у меня, но не у него.