Джеймс Паттерсон - Прыжок ласки

– Да, и, что главное, это чувство вполне взаимно. Он пару раз пытался серьезно наехать на меня. Он считает, что я здорово угрожаю его карьере.

Кэтрин совершила очередное нападение на сэндвич, на этот раз более успешное.

– Гм… Что ж, вы, наверное, стали бы лучшим начальником.

– Не получится, даже если бы меня и выбрали. Я совершенно не предназначен для бессмысленного политического кудахтанья и непонятной мне игры в пинг-понг с вышесто­ящими лицами.

Кэтрин рассмеялась. Она была из тех людей, которые уме­ют находить смешное во всем:

– Черт возьми, Алекс, это же великолепно! Вы только поймите: защита вызывает вашего шефа, и он будет высту­пать не на вашей, а на их стороне! Они записали его, как «враждебно настроенного», но я не могу в это поверить.

Мы доели наши бутерброды.

– Что ж, тем интереснее будет посмотреть, какие еще ту­зы мистер Халперн успел припрятать в своем рукаве.

В начале дневной сессии Халперн не спеша перечислил все заслуги Питтмана, и это для человека непосвященного звуча­ло впечатляюще. Сначала студент Джорджтаунского универ­ситета, затем продолжил образование на курсах юристов, прослужил двадцать четыре года в полиции, имеет медали за храбрость. О нем весьма положительно отзывались три раз­ных мэра города.

– Мистер Питтман, как бы вы описали достижения де­тектива Кросса в вашем отделе? – сразу же перешел к делу Халперн.

Я заерзал на стуле, нахмурился и сузил глаза. «Ну, вот, начинается!» – пронеслось у меня в голове.

– Детектив Кросс раскрыл не одно сложное дело, – бойко начал Питтман, но на этом положительная часть его речи и за­кончилась. В его словах я не услышал похвалы, но был благода­рен хотя бы за то, что он не стал с ходу набрасываться на меня.

Халперн сдержанно кивнул:

– Изменилось ли что-нибудь в поведении детектива Крос­са в последнее время, и как это сказалось на его работе?

Питтман мельком взглянул на меня и продолжал:

– Пропала женщина, с которой он встречался, во время их совместной поездки на Бермуды. С тех пор детектив Кросс стал рассеянным, вспыльчивым, одним словом, сам не свой.

Неожиданно мне захотелось вскочить с места и возразить ему. Ведь Питтман ничего не знал о наших отношениях с Кристиной.

– Мистер Питтман, скажите, не подозревался ли детек­тив Кросс по поводу исчезновения его подруги миссис Крис­тины Джонсон?

Питтман понимающе кивнул.

– Это стандартная полицейская процедура. Я уверен, что его подвергали допросу.

– Скажите, как именно изменилось его поведение на ра­боте после исчезновения подруги?

– У него пропала способность сосредотачиваться. Он стал прогуливать работу. У нас все это отмечено в журналах.

– Детективу Кроссу было рекомендовано обратиться за профессиональной помощью к врачам?

– Разумеется.

– Вы сами советовали ему немного подлечиться?

– Да. Мы работаем с ним уже много лет. Но сейчас он на­ходится в состоянии стресса.

– Это серьезный стресс? Можно так сказать?

– Конечно. И в последнее время ему не удается раскрыть ни одного дела.

Халперн снова понимающе закивал.

– За пару недель до убийства Хэмптон вы отстранили от работы нескольких его приятелей, не так ли?

Взгляд Питтмана стал мрачен.

– К сожалению, мне пришлось так поступить.

– За что же вы так наказали их?

– Детективы самостоятельно взялись расследовать убий­ства, которые не входили в компетенцию нашего отдела.

– Можно ли сказать, что они начали работать по своим собственным правилам, напоминая линчевателей из «коми­тета бдительности»?

Кэтрин Фитцгиббон поднялась и заявила свой протест, но судья Феско отклонил его.

– Ну, я даже не знаю, – пожал плечами Питтман. – «Линчеватели», пожалуй, уж слишком сильное слово. Но они действовали без надлежащего контроля. Кстати, это дело до сих пор находится на стадии расследования.

– Являлся ли детектив Кросс участником группы, кото­рая работала по своим собственным правилам в раскрытии убийств?

– Я не уверен в этом. Но я обсуждал с ним эту проблему. Мне показалось, что в то время его нельзя было отстранять от дел. Однако я предупредил его обо всех последствиях и отпус­тил. Может быть, мне не следовало этого делать.

– У меня больше нет вопросов.

«А больше и не надо», – подумал я.

Вечером после заседания суда Шефер чувствовал себя на высоте. Он буквально летал от счастья. Ему казалось, что еще немного – и он выиграет. Сейчас ему было одновременно и хорошо, и плохо. Джеффри припарковал машину в темном гараже под домом Бу. Большинство маньяков даже не подозревают о том, что творят безрассудные поступки, но Шефер сознавал это. «Виражи» в его поведении не появлялись ниоткуда, и он знал, что они продолжают становиться все круче, подводя его к критическому состоянию.