Станислас-Андре Стееман - Дьявол Сент-Круа

— Слушаю вас, дитя мое.

Потом снова закрыл глаза, чтобы его взгляд не тревожил грешницу. Круглое лицо священника приняло обычное для него выражение снисходительности и сосредоточенности. Толстые пальцы, обвитые четками, были соединены на груди, он был готов все выслушать и все простить.

Он повторил:

— Слушаю вас, дитя мое.

Однако ничто не нарушало тишины, если не считать короткого учащенного дыхания по ту сторону решетки.

Удивленный священник вновь открыл глаза, и его взгляд встретился со взглядом грешницы. Никогда, подумалось ему, не видел он эти глаза так близко и такими большими.

— В чем дело, дитя мое? — прошептал он. — Вы совершили какой-то проступок?.. Вы должны верить в бесконечную милость божью…

— Отец мой, — пробормотал лихорадочный голос, изменившийся настолько, что кюре перестал узнавать его, — я та, кого они ищут…

— Та — кто?.. Объяснитесь яснее, дитя мое. Я плохо вас понимаю.

Установилась тишина, и коленопреклонненый силуэт у исповедальни показался вдруг еще более согбенным, словно собирался с силами.

— Отец мой, — наконец произнесла фигура, — я обвиняю себя в преждевременном окончании четырех человеческих жизней…

— Это было бы очень грустно, Себ, для окончания придуманного вами романа о нынешних событиях, — прошептал заместитель королевского прокурора, беря протянутый инспектором список.

А тот ответил:

— Конечно, это было бы очень грустно.

Но Анон даже не услышал его. Он внимательно просматривал составленный полицейским перечень фамилий.

— Я вижу здесь двадцать одно имя, — произнес он некоторое время спустя. — Понятно, Себ, что это ни в коей мере не результат отбора? Вы включили в него лишь имена узнанных вами в церкви людей?

— Именно так.

— Значит, я не должен заключать из него, что вы подозреваете людей вроде нотариуса Косса и его супруги, — их фамилии я вижу в списке?

— Вы знаете, господин Анон, я подозреваю всю деревню и в особенности женщин… Но, конечно же, нотариуса и его жену не больше, чем остальных. Скорее, меньше. Разве рядом с их фамилией нет крестика и цифр?

— Да, — подтвердил заместитель королевского прокурора. — Крестик и три цифры. Что это значит?

— Крестик, — пояснил Себ, — обозначает алиби. Количество цифр соответствует количеству алиби, а сами цифры означают убийства. Так, в случае семьи Косс вы видите: X 1, 3, 4. Соответственно, эта пара удовлетворительным образом объяснила мне, чем они занимались в те ночи, когда были совершены первое, третье и четвертое убийства. А, предоставив мне доказательства своей невиновности в этих трех преступлениях, они тем самым доказывают, что невиновны и в двух остальных.

— Почему?

— Но разве речь идет не о серии? В таком случае, признанный невиновным в одном убийстве в равной степени признается невиновным в других… Это, кстати, существенно облегчает дело: дайте мне два алиби, и я объявлю о невиновности!

— Два?.. Значит, одного недостаточно?

— Это зависит…

— Но от чего?

— Скажем, я настаиваю на двух из предосторожности, из кропотливости, из страха, что первое не выдержит более глубокой проверки.

— Пусть так, — согласился Анон. — Но вы что-то скрываете от меня, Себ.

Он вновь взглянул на список.

— Итак, супруги Косс ни при чем, трижды ни при чем. Я полагаю, вы проверили или поручили проверить все предоставленные алиби?

— Естественно. Итак, что до семьи Косс…

— Нет, нет, — испугался Анон. — Оставьте… Это нас заведет слишком далеко.

Он положил на стол следующий список:

Г-жа Прего X 1, 2, 3, 4, 5

Бертильда Прего то же

Ивонна Прего то же

Доктор Хие Эдме Хие

Оливье Маскаре X 3, 4

Г-н и г-жа Моль X 2, 3, 4, 5

Г-н Бине

Г-н Дермюль X 2, 3, 4, 5

Г-жа Лабар X 1

Старая Эстелль

Г-жа Пети-Аве X 1, 2, 3, 4, 5

Луиза Боске то же

Г-н Верспрее X 1, 2

Дикманс X 2, 3, 4

Г-жа Гитер

Г-н Лепомм X 1, 2, 3, 4, 5

— А что значит, — спросил заместитель королевского прокурора, — отсутствие крестика и цифр рядом с именем?

— Только то, — ответил инспектор, — что данную особу я не расспрашивал.

— Вы мне только что сказали, что учитель Маскаре вне подозрений… Почему?

— У меня с ним состоялась продолжительная беседа. Он попробовал сыграть в полицейского-любителя в ту самую ночь, когда убили Гвидо. Мы провели вместе некоторое время, пока убивали цыгана… Вот вам, если не ошибаюсь, надежное алиби. Кроме того, — с улыбкой добавил Себ, — если временами кажется, что у учителя «не все дома», так это только оттого, что он влюблен.