Джеймс Паттерсон - Джек и Джилл

Томас Бернс похлопал по краю кровати: это было огромное ложе, частично закрытое сверху балдахином. Салли подошла и присела рядом. Он протянул ей ладонь, и она вложила в нее свою руку. Она любила просто держаться с мужем за руки. Салли знала, что любит его, несмотря на нанесенные ей в прошлом обиды. Она могла простить ему все, так как была уверена, что только она что-то значит для него. К тому же она понимала своего супруга, как никто другой. Поэтому Салли чувствовала, насколько он сейчас взволнован, напуган и как раним.

Она любила его, что называется, целиком: со всеми его странностями, надменностью, неуверенностью в себе, ненадежностью, а нередко и эгоизмом. Салли знала, что и он любит ее, и они до конца останутся близкими друзьями и родственными душами.

— Сказать тебе кое-что жуткое? — внезапно спросил он, прижимая к себе женщину, которая вот уже двадцать шесть лет была его женой.

— Ну, скажи. Кроме полной откровенности я ничего и не ожидаю от тебя, господин Король.

Они смеялись над этой фразой в лондонском театре во время постановки «Безумие Георга III». Там, в постельной сцене, королева обращалась к мужу именно с такими словами.

— Я думаю, что тут замешан кто-то из близких нам людей. Мы разговаривали об этом с детективом по расследованию убийств. Этот человек оказался единственным, кто не побоялся прийти ко мне с такой дурной вестью. К сожалению, Салли, тут не обошлось без очень близкого нам лица. И от этого становится еще страшнее.

Миссис Бернс постаралась не выдать охватившего ее страха. Она обводила глазами комнату, рассматривая обои и изучая обстановку. Господи, как же ей хотелось сейчас оказаться дома, в Мичигане. Возможно, этого она желала больше всего на свете: чтобы они с Томом снова очутились там.

— А ты поделился этим с Доном Хамерманом?

— Я поделился только с тобой, — прошептал он. — Лишь тебе я могу полностью доверять.

Салли поцеловала его сначала в лоб, потом в щеку и, наконец, в губы:

— Ты в этом уверен?

— На сто процентов. Хотя у тебя тоже есть причины убить меня. Может быть, даже более веские, чем у всех остальных. И уж куда более основательные, чем у этих Джека и Джилл. Могу поспорить.

— Обними меня покрепче, — попросила она. — И не отпускай.

— И ты меня обними, — нашептывал президент своей жене. — И не отпускай никогда. Я мог бы так просидеть целую вечность. И, пожалуйста, Салли, прости меня за все.

«Кто-то рядом. Кто-то подобрался совсем близко». — Президент никак не мог избавиться от тревожных мыслей, даже в объятиях жены.

— Какой подарок ты хотел бы получить на Рождество, Том? Ты же знаешь, что нашу прессу интересует буквально все.

Президент Бернс задумался лишь на секунду:

— Мир и спокойствие. И чтобы все это поскорее закончилось.

Пришло время доказать, что он лучше, чем Джек и Джилл. Сам-то он был в этом уверен. Между ними не может быть никакого соревнования. Джек и Джилл — просто два психа.

Дом Кросса стоял в полутьме, отбрасывая густую тень на Пятую улицу юго-восточного района Вашингтона. Похоже было, что все его обитатели уже улеглись спать. «Ну, скоро мы в этом убедимся», — решил про себя убийца.

Его звали Дэнни Будро, если кому-то хочется знать правду. Он наблюдал за домом, освещенным тусклым фонарем, из-за стволов камедных деревьев, росших на пустыре.

Он думал о том, как же он ненавидит Кросса, а заодно и всю его семью. Алекс Кросс напоминал убийце его настоящего отца. Тот тоже был копом и из-за увлечения своей идиотской работой бросил его и его мать. Оставил их, словно они значили не больше, чем плевок на тротуаре. Потом мать покончила жизнь самоубийством, а его передали опекунам.

От благополучных семей Дэнни просто тошнило, а эта шишка Кросс строил из себя идеального папочку. Просто неумелый, дешевый актер. Хуже того, Кросс ни в грош не ставил Дэнни и вообще пренебрегал им.

Дэнни Будро был одноклассником Самнера Мура в школе Теодора Рузвельта. Самнер Мур считался лучшим кадетом: идеальный ученик-подлиза и идеальный спортсмен-задница. Более того, его закрепили за Дэнни, как наставника, еще с прошлого лета. Дэнни должен был приходить к Муру домой дважды в неделю. Он возненавидел этого подлого засранца. Так же он относился и ко всей семье Муров. Ну, что ж, он славно проучил их. В итоге оказалось, что на самом деле наставником-то был Дэнни.

Самой гениальной мыслью, пришедшей в его голову, было подстроить все так, чтобы идеального кадетишку Самнера посчитали убийцей детей. Дэнни проник в компьютер Мура, и в результате привел копов прямо к тому домой. Это была его самая замечательная шалость. Потом ему пришло в голову, что пора отделаться и от самого Самнера. Это была вторая гениальная мысль. Он наслаждался убийством Мура даже больше, чем расправой с маленькими детьми.