Джеймс Паттерсон - Четверо слепых мышат

Вместо этого он заговорил, и стало ясно, что у него плохо с речью.

— М-мы из Сэ-н Кросс… н-н-правляемся в Ло-онс. З-за-абыл бу-умажник в б-брюках…

Женщина, вмешавшись, перебила его.

— Ужасно неловко, что приходится вас беспокоить. Мы из Сэнди-Кросса, едем в Лоренс, — промолвила она. — Так неудобно… Брат оставил бумажник в других брюках… У нас нет денег даже на бензин, чтобы вернуться обратно.

— Н-не могли бы н-нам п-помочь? — шипя и плюясь слюной, добавил мужчина.

Старки немедленно смекнул, что к чему. Они не погасили чертовы фары у своего фургона, чтобы он первый к ним обратился. Заикание и шепелявость парня были притворными, и именно это вывело Старки из себя. Его сын Хэнк страдал аутизмом. А тут эти двое подонков корежат из себя увечных ради дешевого мухляжа, чтобы выцыганить денег!

В мгновение ока Старки выхватил пистолет. Он и сам не мог бы сказать, что произойдет в следующий момент. Он знал только одно — что взбешен до чертиков. Мать честная, все внутри у него прямо кипело!

— На колени, оба! — рявкнул он, наставив пистолет прямо в небритую, убогую рожу мужика. — А теперь проси прощения, да говори нормально, а не то вышибу тебе мозги прямо на этой долбаной стоянке!

И он ткнул упавшего на колени мужчину в лоб стволом.

— Господи Боже, я извиняюсь. Мы оба извиняемся, мистер. Нам просто нужно было несколько баксов. Не стреляйте! Пожалуйста, не убивайте нас! Мы добрые христиане.

— Так стоять! — приказал Старки. — И чтобы больше я никогда вас здесь не видел. Ясно? Никогда!

Он засунул пушку обратно в карман пиджака и тяжелым шагом затопал к машине. Подойдя к «субурбану», он возблагодарил Бога за то, что его дочь-подросток слушала в этот момент рок-музыку и не видела того, что произошло на автостоянке. Мелани, как обычно, пребывала в своем собственном мире.

— Сматываемся домой, — сказал Старки, с яростным треском хлопаясь на переднее сиденье. — И еще, Мел: не могла бы ты врубить погромче эту чертову музыку?

Только тут дочь подняла глаза и заметила стоящую на коленях парочку.

— А что это с теми двумя? — спросила она. — Они как будто стоят на коленях под дождем.

Старки наконец выдавил тусклую улыбку.

— Видимо, они только что спаслись от смерти и теперь благодарят Создателя, — ответил он.

Холодным днем в начале октября мы с Сэмпсоном вновь совершили шестичасовую поездку в Роли, где находилась Центральная тюрьма. В пути мы говорили очень мало. Время, отведенное Эллису Куперу, истекло.

Двумя днями раньше министерство исправительных учреждений официально уведомило Купера о дате казни. Потом его перевели в тюремный отсек, где приговоренных содержат последние несколько дней. События развивались своим, раз навсегда заведенным и неумолимым чередом.

Отдел тюрем уполномочил нас с Сэмпсоном навестить сержанта Купера перед казнью. Когда мы прибыли в Центральную тюрьму, на парковке у ворот собралось с дюжину протестующих, большинство из которых составляли женщины. Они распевали нежные и печальные народные песни, возвращавшие вас в эпоху шестидесятых или даже раньше. У троих-четверых демонстрантов в руках были плакаты, осуждающие смертную казнь.

Мы поспешили внутрь, но и там, за толстыми каменными стенами, были слышны эти скорбные гимны.

Четыре камеры отсека смертников в Централе вытянулись в цепочку и выходили в одну общую комнату, оснащенную душем и телевизором. На тот момент Эллис Купер был единственным узником в отсеке. Двое офицеров исправительного ведомства несли охранную службу у двери его камеры двадцать четыре часа в сутки. С нами, прибывшими навестить заключенного, они держались вежливо и уважительно.

При нашем появлении Эллис Купер поднял голову. Казалось, он был рад нас видеть. Он улыбнулся и приветственно поднял руку.

— Здравствуй, Эллис, — негромко сказал Сэмпсон, когда мы придвинули к себе стулья. — Вот мы и снова тут. Хоть и с пустыми руками.

Купер сел на маленький табурет по ту сторону барьера. Ножки табурета были привинчены к полу. Сама камера была безукоризненно чистой, с минимальным количеством мебели. Тут были кровать, раковина, унитаз и вделанный в стену письменный стол. Обстановка была угнетающая и порождающая отчаяние.

— Спасибо, что пришли, Джон, Алекс. Спасибо за все, что вы для меня сделали.

— Пытались сделать, — сказал Сэмпсон. — Пытались и потерпели провал. Все усилия пошли прахом.

Купер покачал головой.