Ярослав Питерский - Дорожный реквием

Здоровяк, пожал плечами и, почесав живот — через грязную майку и зло кивнул:

— Беспорядок у нас, дети болеют. Ремонт идет… — шагнув к окну, он с трудом открыл квадратик грязного стекла — именуемым форточкой.

— Ремонт начали еще при Тутанхамоне? — брезгливо спросил Степанов.

— При, каком, еще Тутанхаоре? — обиделся хозяин.

Алексей понял, что историю древнего Египта тот в школе не учил:

— Ладно, гражданин Лукин. Где ваш сын? Что вы нам тут демонстрируете свой образ жизни?!

— Там… — кивнул здоровяк на грязную дверь комнаты. — Идите, он спит.

— Спит днем? — удивилась Светлана.

— Ну да! Пришел с улицы, говорит — голова болит. Папка, просил поспать. Ну, пусть спит. Умаялся, парень… — тяжело вздохнул хозяин квартиры и пихнул ногой коробку, с каким то хламом.

Мальчик спал на грязном пододеяльнике прямо в обуви. Засаленный, синий свитер едва вздымался под его дыханием. Алексей шагнул кровати и потряс его за плечо:

— Эй! Коля вставай! Проспишь! По телевизору мультики начались!

Мальчишка пошевелился и открыв глаза с удивлением уставился на вошедших. Степанов понял, что он еще ничего не понимает.

— Коля! Просыпайся! Что спишь? Заболел?

— Ой! Вы кто? — простонал мальчик.

Степанов нагнулся к нему и увидел, что в волосах Николая здоровенное, коричнево — желтое пятно. Дотронувшись до него пальцами, Алексей понял, что это клей.

— Ты, что это БФ нюхаешь?

Мальчишка потер заспанные глаза грязными кулачками:

— Нет…

— А в волосах что?

— А… это я вымазался, у нас дома ремонт… — не задумываясь, соврал Коля.

Степанов зло покосился на стоящего рядом отца. Тот развел руками:

— А кто его знает? Может и, замазался! Тут разве уследишь?

— Я тебя сам сейчас замажу! — прошипел ему Степанов, — пошел вон отсюда!

Хозяин, как — то сник и, неловко переступив с ноги на ногу — молча вышел из комнаты. Волчек проводила его суровым взглядом:

— А гонора то — как у Аль Капоне! — сказала она Алексею.

Но тот, не обратил внимания — на ее замечание. Он погладил голову мальчика рукой и ласково спросил:

— Так, что, Коля, тот дядя, который тебе велел записку отнести в гостиницу — он сюда приходил?

Мальчик захлопал глазами и, зевнув — пропищал:

— Какой дядя?

— Ну, тот, что тебе велел записку передать дежурной?

Коля внимательно посмотрел на Степанова и, вздохнув — улыбнулся:

— Нет, я его и не видел. Козел он. Обещал, нам с пацанами — мяч купить, настоящий бразильский, а сам — Сникерсами отделывается!

— Хм, а что ты Сникерсы не любишь?

— Да нет. Вроде нормальные. Те, кто у нас траву курят, так тем вообще по кайфу! Сладкое! Оно знаете. Как при обкурке!

— А, что ты еще и куришь? Травку? — Степанов сурово взглянул на Волчек.

Та, покачала головой. Мальчик поймал ее взгляд и ответил:

— Ну, бывает, пыхнем по малой. Ну, что там говорить. Но я в основном клей! А вы тетя вижу меня в интернат пришли забирать? Рожа, что — то, у вас больно — протокольная?

От неожиданного вопроса Волчек закашлялась. Такой грубости от мальчика она не ожидала.

— Коля не груби! А то поедешь в карцер! Ты, я вижу — к нему привык! — грубо осадил мальчика Степанов.

— А вы дядя мент! Сразу пропас я вас! Мент, как пить — дать!

— Ну, ты! Дитя подворотней! Я не посмотрю, что тебе лет то мало! Сейчас поедем к Гулушко! Знаешь, у него карцер то не как у вас в интернате! Там и сиденья и стулья привинчены! К полу! И потом — взрослые ребятишки то, не очень — к деревенским! Клея тебе не будет!

В глазах, маленького нахала — мелькнул огонек страха. Он, шмыгнув носом, вновь потер кулачками глаза:

— Ну, не надо в приемник! Не надо! Я ничего не сделал!

Степанов пожурил его по щеке ладонью и ласково добавил:

— Ну ладно! Кончили обиды — колись — что за дядька тебе записку в гостиницу передал?! Кто такой? Как звать?

— Да откуда я знаю — что за фраер? Ходил временами, по разному, так прикалывался! К цыганам засылал! Сережки пихали! Видать паленые, ну кольца и прочая ересь! Видно на гоп стопе, где — то брал! Но я его не знаю! Нам, так временами кто со стороны то по кайфу! Головной боли нет! Мы так, потащиться с пацанами! Он нам и клей прикупал! Не знаю кто такой! Видел раза три четыре…

Степанов насторожился. Вот он канал сбыта снятых с убитых женщин. Сидит — с закатанным в волосах, пятном клея. Сидит и не знает — кому помогал! Алексей тяжело вздохнул и тихо спросил:

— Ну а записка? Что с запиской то?

— А что с запиской? Ну, пришел, говорит — передай старухе и все! Я и передал… Что тут такого? Он купил нам конфет что ли? Не помню сейчас?