Ярослав Питерский - Перспектива смерти

– Нет, Витя – ты не дурак. И честно говоря – хорошо, что ты, тогда, ушел на крыше. Хорошо. Я, конечно, не верил до конца – что Саблина ты. Но сомнения были. А вот у моих людей не было. И главное оборотни поверили – что мы идем по ложному следу.

Виктор молчал. Он, был поражен. Как все закрутилось! Кто бы мог знать, что так вот его хорошая знакомая – Вена Лесина будет играть им как агентом. Как он играл тысячу раз. Его переиграли. И он не заметил. Это было обидно. Хотелось сорваться и нагрубить. Но с другой стороны Виктор понимал – Толстиков тоже профессионал и у него, просто не было выбора, поступить иначе. И Вера, в сущности, не причем. Она ведь тоже работала. Она ведь тоже, выполняла часть, нудной, опасной и сложной работы.

Виктор постучал костяшками пальцев по полировке и улыбнулся:

– Ну, хорошо. Все это, теперь мне понятно. Но, а сейчас? Сейчас то, что? И вы не ответили на мой вопрос? Почему вы мне все рассказали и как же Ольга? Как?

Толстиков вздохнул с облегчением. Полковник словно скинул с плеч тяжелую ношу. Он встал и подошел к маленькому журнальному столику. На нем стояла бутылка с минералкой и стаканы. Налив себе, он выпил практически одним залпом. Крякнув от удовольствия, Толстиков вытер губы носовым платком:

– Все не так просто Витя. Все не так просто. Понимаешь – мы задержали пять человек. Пять. Еще пятеро погибли при штурме. И, наконец – Безбородько, как ты знаешь, застрелился.

– И что? – Поляков спросил с тревогой.

– Ну и ничего. Это плохо. Вот, что! Мы, конечно, допросили всех пятерых. Они, кое, что нам конечно уже рассказали. Есть боле менее, толковые показания, – Толстиков кивнул в сторону Лесиной.

Та продолжала сидеть и смотреть в окно. Полковник развел руками и сел напротив Полякова. Потер лоб ладошкой. Затем он продолжил:

– Но самого главного мы не узнали. Куда и как они переправляли деньги. И кто был тут представителем. Его, не оказалось – не среди задержанных. Не среди убитых. Безбородько то, был пешкой хоть и козырной. Но все равно, он решал лишь об операциях. Об оперативной так сказать части. А о финансовых отчетах он не беспокоился. Тут все решали за него. Мы кстати так и не вычислили их бухгалтера. Его как говорят эти задержанные тоже нет среди них. Никто из них толком ничего по этому поводу пояснить не смог. Просто они никогда в глаза не видели этого самого пресловутого бухгалтера. И последнее. Насчет Ольги Сечиной. Никто из задержанных, не знает об ее судьбе. Никто! Подчеркиваю. Они все в один голос говорят, что не видели ее. И не знают, кто ее похищал. Вот такие пироги. Один из этих оборотней, правда, пояснил, что с Ольгой контактировал лично Безбородько. Он ей вроде как звонил по телефону. Он с ней разговаривал, о каких-то финансовых делах. Вот и все.

– А что, что конкретно? Что за дела? Какие могут быть дела? – вскрикнул Виктор.

Он потерял терпение. Медлительный и рассудительный рассказ Толстикова его раздражал.

– Не кипятись Виктор. Не кипятись. Скорее всего, твоя Ольга тоже попала так сказать – в их разработку. Этот опрашиваемый пояснил – Безбородько говорил с ней, о пятидесяти тысячах долларов. Стандартная, как он пояснил, сумма для их откатов. Они такие деньги брали с коммерсантов среднего звена – когда те попадали на их крючок. Вот так.

– То есть вы хотите сказать – Ольга попалась на их крючок?! У них был, на нее компромат, и они ее шантажировали? Требовали бабки?

– Скорее всего, да. Извини, но, такова правда. Возможно, Ольга на чем-то засветилась перед законом. Или еще что ни будь в личном плане. Ну и так далее, – полковник немного понизил голос.

Поляков понял, он не хочет ему сказать неприятную весть.

– Нет, вы договаривайте, если начали! Какие там у вас догадки? А может у вас есть и данные?

– Нет, Виктор, не кипятись. Ты же профи. В таких делах чувства не должны мешать. Они лишают рассудка. И это опасно. Не кипятись. Есть, конечно, один вариант, который тоже нельзя исключать. Возможно, твоя Ольга попалась на чем-то интимном. Возможно, у нее был мужчина, которого она могла от тебя скрывать. А возможно она просто могла быть замешана в какой-то афере противозаконной – и, если бы это скрылось, Ольга могла бы и попасть под суд. Вот и все, – спокойно говорил Толстиков.

– Нет! Бред, какой-то! Бред! Какой мужчина у Ольги? Бред! Она все почти время, у меня ночевала! Почти все время! Более того – она сама меня ревновала! Сама! Я это чувствовал! Нет! С мужиком вы перегнули! Да и с компроматом, каких-то махинаций – что могла Ольга делать незаконного в своем салоне красоты? Торговать фальсифицированными духами? На чем ее могли, эти ублюдки зацепить?