Алексей Калинин - Война кланов. Охотник 2

Душевно распрощались с Евгением, тот подбодрил меня, мол, все будет хорошо. Я пообещал держать хвост пистолетом, на что Евгений поклялся приехать ещё раз, после Нового года, с новостями и подарками. Дед Мороз шуйского разлива!

Наступило тридцать первое декабря. Отзвучали редкие салюты. Под пожелания президента мы проводили ядреным квасом прошедший год.

Тетя перестала кидать банки и табуреты, в дело идут ножи и вилки, в основном метит по ногам. Так же бесшумно открывается дверь, и затхлый воздух рассекает летящий предмет. После будящих вспышек боли, я научился уклоняться или отбивать острые лезвия и заточенные зубцы.

В начале февраля у меня получилось противостоять в спарринге тете.

Когда исчезла из поля зрения, то я успел предугадать, где она появится в следующий миг.

– Наконец-то! – выдыхаю я, коснувшись рулончика бигуди.

– Саша, что-то я зазевалась. Ой, ладно! Не ухмыляйся! Молодец, что коснулся! Пора перестать гоняться за черепахой и попробовать опередить зайца! – улыбается тетя, поднимая с пола упавший рулончик.

Тетя показывает, как вызывать замедление, как протягивать дыхание, как ускорять сердцебиение. И мы сражаемся почти на равных, но я всё равно оказываюсь на полу. Тетя улыбается, но по вздымающейся груди видно, что валять меня не так уж просто, как в первый раз – слегка запыхалась, раскраснелась как после бани.

Она кивает на выход, молнией пролетает по коридору, и выскакивает наверх, перемахивая через три, а то и четыре ступеньки. Я следую за ней, попробую также взлетать, но на второй попытке прикладываюсь лбом о деревянный выступ и выхожу обычным шагом.

Тетя Маша одевается для выхода на улицу, в окно заинтересованно заглядывает полная луна. Глаза настолько привыкли к темноте моей комнаты, что в лунном свете окружающее пространство выглядит так же, как и при ярком солнечном свете.

Я быстро намазываюсь мазью, перебивающей запах, и тоже одеваюсь в легкий спортивный костюм. Ночь встречает морозным потрескиванием, искорками блестевшего снега и холодным сухим ветром. Несколько вдохов, разогревающих тело, и мороз перестает ощущаться.

Тетя Маша жестом приказывает следовать за ней. С места перемахивает три метра до забора, и по жерди устремляется в сторону леса. Пробежала словно по твердой земле за уезжающим автобусом, так же уверенно и прямо. Я стараюсь повторить её прыжок, но немного не долетаю до забора и проваливаюсь по колено в наметенный сугроб.

Пока забрался на поперечину – тети и след простыл.

Аккуратно переставляя ноги по посеребренной морозом балке, я дохожу до края забора. Тети нигде не видно. Как волоски на ноге великана, под забором торчат голые прутья малинника. Несколько сморщенных ягодок стойко противостоят ветрам и морозам, висят бордовыми сережками на черных прутьях. По жесткой корке наста тихо струится поземка, наросшие сугробы похожи на буруны с картин Айвазовского. Не хватает смелого кораблика, летящего между ними и мечущихся чаек.

Поэтические изыски прерывает появление тети. Отстранившись от ствола высокой березы, она манит за собой. Я иду к ней, но ноги проваливаются сквозь твердую корку. Два раза тело погружается по пояс в сыпучую массу, пока я добираюсь до березы.

– Эх, Саша, оглянись назад – прошел, будто ребенок специально долбил наст! Поступь должна быть легкой и невесомой, для этого центр тяжести переносится ближе к горлу, – тетя начинает танцевать по заснеженной площадке. Как пушинка проносится над белыми барханами, сколько ни смотрел – ни следа прохождения по природной простыне не обнаружил.

– Тетя Маша, круто! Научишь, как это делать?

– Конечно, научу, но тут надо мозгами поработать, а не только телом. Представь себя перышком, что невесомо струится в потоке воздуха. Пухом от неоперившегося цыпленка в пыльном завороте ветерка. Самым легким дуновением на лобик ребенка. Вот с такими мыслями и смещенным центром тяжести попробуй пройтись, – тетя Маша кивает на свой танцпол.

Я выдыхаю, закрываю глаза, мысленно поднимаю центр тяжести до уровня лба, представляю свое тело в невесомости, и пробую протянуть тело за скользящими ногами.

Перышко! Пушинка! Ветерок!

Хрясь!

Увы, не получилось – тело проваливается по пояс, да ещё и ртом зачерпываю порядочную пригоршню снега. Пока вылезаю, да отплевываюсь, тетя вальсирует по снежному покрову, подобно королеве на балу, даже мурлыкает под нос что-то вроде «Вальса цветов» Чайковского. Я замираю, глядя на нее.