Ричард Пратер - Казнить его дважды

Темнокожий красавец снова улыбнулся:

– Ну да. Окружной прокурор. Это я.

Я хотел было возразить, сказав, что актеры, которые играли не безмолвные роли, лучше бы подошли. Но что было делать? Вместо этого я буркнул:

– Ну, может быть, и так сойдет, Эд. Пошли.

Он открыл двойную дверь. Я подошел к Лупоглазому, взял его за локоть и подтолкнул к входу. Он поплелся рядом со мной какой-то шаркающей походкой. Джилл и Тони последовали за ним, тоже шаркая ногами. А Тони все еще повторял свой жест, приподнимая и снова опуская руки.

Мы с моим пленником вошли в комнату суда. Эд шествовал перед нами по проходу между рядами кресел, прошел через качавшуюся дверцу в барьере и сел за длинный стол перед местами для зрителей. Я быстро окинул взглядом собравшихся и увидел несколько знакомых лиц. Это были "чудовища" из фильма Слэйда – я как-то видел их без устричных раковин, – Вивиан Вирджин и еще одна молодая актриса, которую я видел в прозрачном бикини и украшенном камнями головном уборе. Но теперь все они выглядели просто как группа горожан, которые пришли послушать дело в Верховном суде. Кстати, именно так они и должны были выглядеть. Прямо передо мной за маленьким столом сидел Рон Смит. На столе стояла пишущая стенографическая машинка. Бывший судебный репортер выглядел не лучшим образом, но он все-таки был наместе.

Мы дошли уже почти до конца комнаты суда, когда вдруг с глаз Лупоглазого как бы спала пелена. Я почувствовал, как он остановился и потянул свой локоть назад.

– Эй, – сказал он. – Что за черт? Так ведь это комната суда.

– Конечно, комната суда. А ты что ожидал? – строго подтвердил я.

– Но я... сначала меня должны задержать, снять отпечатки пальцев, предъявить обвинение, – запротестовал бандит.

Я покачал головой:

– Лупоглазый, не объясняй мне мою работу, о'кей?

– Обвинение предъявляется задержанному перед барьером суда, после того как суд выслушает причины задержания. Понял?

– Ух... – шумно выдохнул мой пленник.

– Так вот это мы и делаем. Доставляем тебя к барьеру суда, – продолжал я.

– Но ведь сначала я должен попасть в тюрьму, разве нет? – все еще ничего не понимал он.

– Ты идиот или что? Ты что, хочешь в тюрьму? – прикрикнул на Лупоглазого я.

– Да что вы такое толкуете!

Пока в его голове крутились колесики, я провел его через дверь в барьере, потом налево, к другому длинному столу, посадил его и сам сел рядом.

Лупоглазый медленно повернулся на своем стуле, посмотрел на людей позади него, потом взглянул вокруг и даже на потолок. Да, он был в комнате суда, все ясно. Этого нельзя было отрицать, но все же чего-то не хватало. Я наклонился к нему и сказал:

– Лупоглазый, у тебя только один шанс. Отведи государственные обвинения и признайся в более легком преступлении, чтобы избежать обвинения в более тяжелом. Этот судья – жестокий, – припугнул я его, – он почти всегда приговаривает к повешению...

– Повешению? Они не...

– И если судья получит зацепку, он наложит на тебя самое строгое взыскание. А если ты останешься чистым в событиях прошлой ночи, не расскажешь, как Аль Джант руководил всеми этими шантажистами, ты можешь выйти на свободу. Так что соображай, Лупоглазый.

– Вы думаете, я стану капать на Аля? Вы рехнулись. – Неповоротливый громила снова посмотрел вокруг. – Я желаю адвоката, – потребовал он. – Имею на это право.

Чего-то не хватало. Я сумел подвинуть его близко к краю. Но не смог столкнуть.

Придется начинать так. Надо попытаться обвинить его. Осудить и, может быть, даже привести приговор в исполнение.

Я посмотрел на Эда и кивнул.

Эд подал что-то вроде сигнала невысокому худому мужчине, сидевшему возле скамьи судьи.

Тот встал и прокричал неожиданно зычным для такого небольшого человека голосом:

– Слушайте, слушайте, слушайте! Все присутствующие в этом зале! – Потом, приложив руки ко рту, быстро забормотал что-то неразборчивое: – Высокий суд, округ Лос-Анджелес, штат Калифорния, здесь, в Соединенных Штатах, под председательством судьи Блейна, начинает заседание. Прошу всех встать!

Я зажмурился и едва не застонал. Может быть, Тони был предупрежден. Но у меня вся комната суда была набита актерами. Я готов был представить себе, во что все это действие может превратиться: все они помнили отрывки из сотен голливудских судебных сцен, наполненных на одну половину угрозами и неимоверным шумом, а на другую – хаосом. Люди могли вскакивать со своих мест, драться за то, чтобы захватить место для свидетеля. Я чувствовал, что проваливаюсь, меня охватила дрожь и страшное нервное возбуждение. По телу пошли мурашки, и я понял, что попал в серьезную неприятность.