Ричард Пратер - Казнить его дважды

Я осторожно сообщил:

– Лупоглазый, я не сказал тебе еще кое-что. Я друг окружного прокурора. И хочу, чтобы он выиграл это дело.

Лупоглазый выпучил глаза. Он посмотрел на Эда Хауэлла:

– Он?

Я кивнул.

Наступило молчание, потом он тупо начал твердить:

– Почему, ты, белоголовый сукин сын, ты, здоровый...

– Это обойдется тебе в лишний десяток лет, – предупредил я.

– ...белоголовый сукин сын. Ты, здоровый...

– Ваша честь, – сказал Эд, подавляя улыбку, – у обвинения больше ничего нет.

– О'кей, – изрек судья. – Прежде чем суд вынесет приговор обвиняемому, не изволит ли представитель защиты ответить на те обвинения, которые выставила нападающая сторона?

Я встал.

– Ваша честь, – обратился я. – Леди и джентльмены. Римляне. Соотечественники.

Эд хлопнул себя по бедру. Его губы беззвучно произнесли слово "переигрываешь".

Я бросил на него сердитый взгляд и начал свою речь:

– Мы собрались здесь, чтобы покончить с Лупоглазым, а не затем, чтобы расхваливать его. Как адвокат этого отъявленного бандита, я должен заявить, что улики против моего подзащитного являются такими...

Я сделал паузу и посмотрел на своего клиента. В нем зарождалась надежда. Зарождалась и снова умирала.

– Такими тяжелыми, что я просто не смог подготовить надлежащую защиту. На самом деле мне не удалось вообще выработать тактику защиты. Поэтому я предпочел бы снять с себя эту обязанность.

И замолчал.

Я сознавал, что этот тип не сможет понять меня, если я вообще откажусь хоть как-то помочь ему.

– Ну ладно, – сказал я. – Согласны вы на то, чтобы отложить дело? Вы согласны, верно? Ну, скажем, на год или что-нибудь в этом роде. Так долго, потому что...

Банг! Снова грохнул молоток.

– Нет! Отсрочка отвергается!

– Тогда, – продолжал я, – не нужно. От имени моего клиента мы признаем вину и отдаемся на милость...

– Нет! Не на милость... – не сдержался Лупоглазый.

Банг! Еще один удар.

– Двести долларов.

– Нет! Вы...

– Пятьсот долларов.

Вот теперь я был уверен, что он окончательно дозрел. Я наклонился к его уху.

– Лупоглазый, дело плохо, – прошептал я.

– Плохо...

Бандит был в состоянии какого-то транса и очень медленно возвращался к действительности.

– Это ужасно.

– Тебе могут вынести сразу два смертных приговора, ты понимаешь?

– Ну да. А что это означает?

– Означает, что ты будешь казнен дважды, чтобы можно было окончательно убедиться, что ты мертв. Сначала в газовой камере, а потом на электрическом стуле. Вот что означает "последовательно". И ты готов.

– Я понял. Это значит, что они хотят убить меня.

– Ну вот. Наконец-то понял.

– Я сознаюсь. И отдам себя на волю суда, – решительно сказал он.

– Это твой единственный шанс, Лупоглазый, – одобрил я. – Если ты займешь место свидетеля и выложишь все начистоту...

– Я все расскажу, – повторил он.

– Выкладывай все, что знаешь про Пайка, Уэверли, Наташу Антуанетт, про все...

Лупоглазый кивнул:

– О'кей, посмотрю, что смогу сделать.

Я снова встал:

– Ваша честь, могу я подойти к вам?

– Не вижу, почему нет.

Я подошел к судье, на ходу заглядывая в бумажник. Там осталась одна-единственная стодолларовая бумажка, я достал ее и передал ему.

– Прекрасная работа, – шепнул я. – То, что надо.

Он расцвел.

– Я собираюсь вытащить этого негодяя на место для дачи показаний, – сообщил я. – Поэтому не приговаривайте его к казни, пока я не подам знак. Но если он станет хитрить, неплохо было бы его немного попугать.

Блейн кивнул:

– Я был хорош, да?

– Очень хорош. Так и продолжайте, – одобрил его действия я.

Я вернулся к Лупоглазому:

– Ты можешь дать показания. Но только говори всю правду. Может, это поможет тебе, а может быть, и нет. От тебя зависит.

Он сделал глотательное движение.

– А что вы там делали? Я видел, вы ему что-то передали, – с подозрением спросил он.

– Это был стодолларовый банкнот. Я подкупил судью.

– Подумать только... – У него зародилась надежда и тут же исчезла. – За сотенную бумажку?

– Это чтобы дать тебе возможность выступить с показаниями. Иди туда и выкладывай все. О'кей? Занимай место свидетеля, а я устрою тебе перекрестный допрос.

Он кивнул и встал.

Я сказал ему:

– Но только без шуточек, Лупоглазый. Если уж начал, то говори правду, чистую правду и ничего, кроме правды.

– Ну да, о'кей.

Но чтобы быть совсем уверенным, я добавил:

– Но ты должен заложить Аля Джанта.

Он взглянул на меня: